Безумство

Мое безумство... Безумство Чещирского кота, сидящего на ветке и издевающегося над Алисой...

Моя сила заключена в этом безумие. В дикой усмешке и широко распахнутых глазах. В истиричном смехе и желании что-то расрушить.

Но безумна ли я?

Ведь по факту мое безумие не уничтожает. Оно веселит и радует охрененную тучу народа.

Безумие кота.

Мое безумие.

 

@темы: Эмоции, Мысли, Послания

---

ты знаешь в чем отличие человека от обезьяны?
Ученые говорят, что в наличие отставного большого пальца. Но вот я думаю, что примитивное желание обезьяны взобраться на самую высокую ветку у нас выразилось в желании сломать ветку другого. Чтоб казаться выше.

@темы: Стеб, Эмоции, Мысли, Послания

---

Вопрос, который ставит сеня в тупик

В какой-то момент моей жизни меня перестали спрашивать, кем я хочу стать. Теперь я всегда слышу вопрос, кем я буду.
Сначала я не предавала этом узначения. Вопросы для меня звучали практически одинаково. Но сейчас. Второй вопрос звучит, как приговор. Меня как в рамки загоняют. Будто запрещают мечтать. Ведь я хочу очень много: журналистика, связь, литература, дипломатия, языки, физика, програмирование, управление... Столько задумок, столько желаний, столько возможностей. Хочу написать офигенную книгу, хочу открыть ночной клуб, хочу открыть детско - подросковый центр, хочу пробиться в Думу, хочу открыть свой журнал.... Да я много чего хочу!
Но этот вопрос... Как будто мне надо выбрать что-то одно. Как будто я могу выбрать только то, на что я сейчас учусь. Как будто, мне просто нельзя заняться всем этим одновременно.
Хотя вопрос уже говорит мне, что я выросла. Выросла до такой степени, что пора определяться со своим путем.
Совсем недавно, а может и давно, я хотела быть хорошим человеком. Просто хорошим человеком.
А сейчас, когда я уже совсем не ребенок, когда за плечами четверь жизни, и окружающие мне говорят, что пора завязывать с мечтой и выбрать что-то одно, я принимаю кардинальное решение.
Я не буду просто связистом, инженером, писателем или еще кем-то. Я просто стану хорошим человеком.

@темы: Эмоции, Мысли, Послания

---

Испуг

А я-то думала, что со мной это никогда не произойдет. С кем угодно, но не со мной. По крайней мере, не сейчас.
Когда позвонила мама и сказала, что дедушку увезли в больницу, и он прализован, я потярала дар речи.
В голове билась одна мысль, что это неправда, что деда не мог хватить удар, что он у меня сильный, и еще куча опровергающей это событие ложи.
Нет, я знаю, что мой дед стар. Еще в моем раннем детстве он перенес инфаркт. И по статистике - его возвраст лучше всего подходит для инсультов и других серьезных болячек. Я знаю это, но...
Я просто не хочу потерять деда. Ведь все это - признаки близкого конца. Ведь только от одной мысли, что они с бабушкой скоро умрут, я впадаю в депрессию. И сама потом себя не понимаю. Ведь люди умирают, это закон нашей вселенной. Никто до сих пор не изобрел лекарство от смерти, ну или я пока об этом не знаю.
В итоге и мои бабушка и дедушка должны умиреть. Но я не хочу этого...
Никто не хочет терять своих близких. Это больно. Это страшно.
Когда потом отзвонилась бабушка, чтоб спросить, во сколько я к ней приеду, меня била мелкая дрожь. Мне было до смерти страшно. Его громкий голос мне тогда показался расскатами грома среди ясного неба.
- Да деда просто прихватило, - сказала она, - Только рука и нога. Говорить он может, реальность воспринимает, врач сказал, что это микроинсульт. Он через неделю уже нормальный будет. Просто перенапрягся. Да еще и эта пенсия. Нам ее опять сократили. Вот он и слег от усталости.
Не знаю, как это выглядело со стороны, но слезы вперемешку со звонким смехом - это прадо здорово. Мне стало легче. Да, пусть дед и в больнице, но с ним все хорошо. Он поправится, он вернется, он снова будет на меня ворчать.
А я снова буду ворчать н а него.
Все так и должно быть.
Еще немного, еще чуть-чуть, но Высшие Силы, позвольте мне побыть с моими бабушкой и дедушкой.
Ведь я действительно испугалась тогда, до попутнения испугалась. Это да что-то и значит.

А на безбедную жизнь я им заработаю, сдохну, но заработаю.

@настроение: позвонил дед, сказал что пошел на анализы. Я безумно обрадывалась, потому что он уже может вставать

@темы: смерть, я, Испуг, Эмоции, Мысли, Послания

---

Когда что-то не получается - не надо раскисать. А то если совсем опустишь руки, востанавливаться очень сложно. Я знаю. Я их опустила. И теперь приходиться нестись впереди всех, чтобы нагнать упущенное. И это даже не ради того, чтоб стать сильнее, выполнить все то, что задумала или еще каких-то благородных целей, поставленных передо мной четри когда. Просто сейчас мои самые лучшие друзья, насмотревшись на мои неуверенные попытки встать, выругались и насильно подняли меня на ноги. И заехали по зубам. Чтоб не раскисала, чтоб пришла в чувство, чтоб вспомнила, что они в меня верят и ждут, что я справлюсь.
Ведь я... Ведь я сильная, смелая, дурная, безбашенная, прорывная и самая наглая пафосная сволочь в радиусе ста километров. А таким достаточно просто усмехнуться и вперед... вышибая двери с петель, прокладывать свою дорогу в жизнь.
Спасибо, ребята, я вспомнила, кто же я. Я тот, кто покорит небеса, я тот, кто способен превзойти самого себя.

@музыка: Что-то из Сенгоку Басары

@настроение: спряталась в своей комнате и не выхожу

@темы: я, Эмоции, Мысли, Послания

---

Еще одно идеальное преступление

Автор: Natsume, да ну нах, нужели снова я
Бета: нет
Фэндом: Bakuman
Персонажи: Сюджин/Сайко, Миеши
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Романтика, Повседневность, Слэш (яой)
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1

Описание:
Творческий кризис - это плохо. А как решить проблему, если тебе не о чем писать. Просто набраться новых ощущений)))
Публикация на других ресурсах:
Публикуйте, меня укажите, но только скажите сначала - куда! А то нечестно, что я свои фанфы неизвестно где нахожу.
Примечания автора:
Блин, я засыпаю... Так хочется закончить и пойти спать....

Глаза упрямо смотрят на пустой вордовский лист в надежде, что от этого в голове появиться хоть какая-то идея. Пальцы нервно постукивают по клавиатуре, губы закушены, а глаза уже болят.
Сколько время? Быстрый взгляд в сторону настенных часов. Полтретьего ночи, не так уж и мало. Пора спать, ведь завтра на занятия, преподаватель точно устроит ему разнос, если он снова захрапит посреди урока.
Но так тоже оставлять не дело! И почему этот чертов творческий кризис наступил именно сейчас? Когда у них появилась такая идея, когда они уже не выходят из пятерки, когда до решающего их судьбу собрания осталось так немного?!
— УУУУМ! – пальцы забираются под очки и трут глаза. Как будто это поможет? Ты – Такаги Акито! Один из Ашироги Муто! Один из самым популярных мангак в Джампе! И теперь списываешь свою лень на то, что у тебя нет идей?!
Нет – придумай! Не можешь придумать – переживи! Пиши о том, что знаешь лучше всего, пиши о своем опыте! Всегда так делал, почему бы не вернуться к старой тактике?
Рука тянется к телефону. Звонить или нет? А, пофиг!
— Сайко, у меня застой! – сообщил он другу, даже не дождавшись полусонного «Алло».
— А я что могу с этим сделать? – Сайко действительно не понимал, издевается над Сюджин или все настолько плохо, что поднять его посреди ночи является единственным решением проблемы.
— Мы должны совершить еще одно идеальное преступление! – Такаги даже сам удивился, почему эта мысль не пришла в его голову сразу, и он потратил два дня на созерцание пустого монитора ноутбука.
— Опять? – зевнул Маширо, — За кем следим в этот раз?
Моритака краем спящего сознания понимал, что от того, какую историю придумает напарник, напрямую зависит их карьера. Поэтому если Сюджин сказал, что это им нужно, придется запихнуть стойкое желание его послать и завалиться спать глубоко и надолго. Отомстить за бессонную ночь он ему еще успеет.
— Я еще не знаю, что такого сделать, — почесал затылок Сюджин, — Но это должно быть здорово! Идеи есть? Эй, не смей зевать в трубку!
— Прости, — выдохнул Сайко, — Просто я сейчас вообще ничего не соображаю. Давай сегодня спать, а завтра придумаем. Или во сне тебя озарит.
— Ты прав, — Такаги закрыл крышку ноутбука, — Давай до завтра. Спокойной ночи, Сайко.
— Тебе тоже, Сюджин! И обещай, что ты сейчас точно пойдешь спать, а то я тебя знаю!
Акито усмехнулся и отключился.

— ЧТО?!!! – хором воскликнули Маширо и Миеши, — Проникнуть в редакцию?!!!
— Ага! – радостно махал руками Сюджин, — Проникнуть ночью в редакцию и оставить на столе главного редактора записку, мол, мы не проиграем Эйджи! Это будет круто! А потом сможем описать опыт в новой главе! Как тебе, Сайко?
— Я раньше и не думал, но теперь точно знаю – ты ненормальный! – Маширо все еще не мог прийти в себя от очередной сумасшедшей идеи Такаги.
— Ты прав, Маширо, я вышла замуж за психа! – вторила ему Миеши.
— Вы что, издеваетесь? – обиделся Акито, — Мне нужна ваша поддержка, а вы вот так ко мне относитесь!
— Да ладно тебе, — попытался его успокоить Сайко, — Раз тебе это так надо, то я согласен. Тем более что это реально круто! Мы еще ни разу никуда не проникали, кроме вашей с Миеши спальни, но это не в счет.
— Ага, — согласно закивал блондин, — Ты только представь, что будет, если мы опишем такое в манге? Настоящее приключение! Я уже все придумал.
— Ну, вот и пиши, что придумал! – вмешалась девушка, — Зачем вообще туда лезть, если ты и так знаешь, что делать. Просто опиши это и все!
— Миеши, ты скучная, — замахал на нее руками Сайко, — Сюджин должен описать не только действия, но и эмоции! А чтоб лучше их изобразить, необходимо их пережить! Я ведь прав, Сюджин?
— Мы действительно идеально друг другу подходим, Сайко! Ты меня понимаешь лучше, чем моя собственная жена! Прямо вторая половина!
— Что?! – Миеши накинулась на мужа с кулаками, а Маширо отвернулся от этой шумной парочки. И не только для того, чтоб не мешать им выяснять отношения. Он просто не хотел, чтоб Сюджин заметил, как он засмущался и покраснел.

— Да не пихайся ты! – зашипел Сайко, когда Сюджин в очередной раз попытался взобраться на него, чтоб лучше разглядеть, кто выходит из редакции.
— Прости, — каждый раз на автомате отвечал напарник.
Сейчас им необходимо было убедиться, что в редакции никого не осталось, чтоб незаметно прокрасться. Но по – ходу они выбрали не самый удачный день. На их беду именно сегодня состоялось незапланированное собрание, на котором капитаны и главный редактор решали какие-то свои проблемы.
Сайко уже хотел развернуться и уйти домой, но упертый Сюджин усмотрел в этом даже еще больше азарта и предложил проникнуть в студию именно в тот момент, когда все будут на заседании. Ведь это так круто, пересекать редакцию как минное поле, зная, что твои враги находятся за соседней дверью. Улыбка Такаги была настолько убедительной, что Маширо сдался. Предварительно выдав что-то вроде «но я все равно против».
Первое, что было в плане Сюджина – незаметно проникнуть на территорию зданию Шуэиши, миновать пост охраны и регистрацию. Сначала Сайко выслушал план в стиле Джеймса Бонда, но рассудительный Маширо настоял на чем-то безопасном.
— Как хочешь, — разочарованно выдал Такаги, — Тогда зайдем через черный вход. Там сейчас должны вестись работы и он открыт, поэтому пройти там проблем не составит. Прикинемся грузчиками и всего делов.
Это вышло у них на удивление быстро. Правда, потаскать тяжести им все же пришлось. Осмотрительный начальник заметил, что одна парочка одетая в их униформу почему-то не сильно торопиться помочь им с разгрузкой техники. Как следует наорав на мангак под прикрытием, он отправил их таскать новые ксероксы для редакций журналов. В принципе, это им было даже на руку. Последней в списке, куда надо было доставить оргтехнику, как раз была редакция Джампа.
Вторым в плане Сюджина значилось проникнуть в кабинет главредактора и положить ему на стол фотографию, где они с Сайко, нагло улыбаясь, держат плакат с надписью «Мы не проиграем». Проблемой стало то, что началось это чертово собрание. Вообще-то проблем могло бы и не быть. Ведь что стоит пройти по почти опустевшей редакции, ведь никто бы и не заметил. Но редакторы не задернули шторы на окнах, через которые просматривался весь зал. А путь к креслу редактора пролегал в непосредственной близости от совещания.
— Тогда поползем, — решил Сюджин.
— Что? – едва не закричал Сайко, но блондин вовремя прикрыл ему рот своей рукой.
— Поползем. Если попробуем проползти через столы редакторов, можем что-то свалить. Ведь там очень мало места. Да и путь будет очень долог. А если сразу напрямки, через кабинет, то сделаем это быстро. Пробуем?
— А что остается? – выдохнул Маширо, готовясь в к тому, как его отругают дома за испачканную одежду. Но с Сюджином не поспоришь. Да и если честно, самому было дико интересно.
Первым пошел Такаги. Это было то еще зрелище. Он точно не умеет ползать — отставляя зад, загребая под себя руками, он больше походил на неуклюжую гусеницу. Все-таки Акито слишком длинный и нескладный для таких операций. И это действительно странно, что редакторы не заметили его пыхтение, сопение, стоны и еще кучу непонятных звуков, что он издавал, пока полз.
Когда проклятая комната осталась позади, и Сюджин наконец поднялся с колен, видок у него был еще тот. Своим знаменитым костюмом он собрал практически всю грязь, и можно было четко разглядеть чистые полосы на полу. Волосы сосульками прилипали к лицу, очки съехали на бок. Но неспортивный очкарик был доволен. Гордо выставленный вперед поднятый вверх палец и чертовски счастливая улыбка говорили о том, что ему это понравилось.
Пришел черед Маширо. В принципе, ползти после Сюджина было проще. Сайко уже знал, какие ошибки ему не надо совершать, чтоб не выдать их. Да и пол уже был чистым, оставалось только не сходить с проторенной тропы Такаги.
Когда уже Сайко показалось, что все закончиться нормально, дверь кабинета резко отворилась. Голос главного редактора громко объявил пятиминутный перерыв.
Благо Маширо обладал хорошей реакцией и успел спрятаться за дверью. Прижимаясь к стенке, он молил всех известных ему богов, чтоб только никто из выходящих не закрыл дверь обратно. Тогда его все заметят.
— Пойдем покурим, — сказал кто-то из редакторов, и толпа дружно двинулась в сторону курилки. Сайко облегченно вздохнул. Пронесло. Пора выбираться отсюда, пока им уши не надрали.
Маширо осторожно выглянул из-за двери и удивленно открыл рот. Сюджин задумчиво смотрел в сторону кабинета, вертя в руках фотографию.
— Ты почему ее не положил на стол редактора? – спросил Сайко, оглядываясь на курилку. Он был немного разозлен тем, что Такаги потратил драгоценное время в пустую.
— Я решил, — гордо заявил Сюджин, стараясь не сильно кричать, — Я положу фотографию туда!
— Куда? – не понял Сайко.
— На стол в кабинете совещаний! – и к радости Маширо Такаги не стал ничего больше говорить, а прошел в кабинет, быстро пробираясь к креслу главного редактора.
— Сюджин, давай быстрее! – взмолился Сайко, слыша, как редакторы в курилке уже начинают собираться, — Они сейчас выйдут!
— Погоди, Сайко! Они вроде «PCP» обсуждают! – Сюджин уткнулся в чьи – то записи и принялся читать.
— Забей! — шипел Сайко.
Дверь курилки начала открываться. Маширо не вытерпел и сам забежал в кабинет, схватил Акито за руку и потащил к выходу.
И в тот самый момент, когда из-за двери комнаты отдыха показалась голова одного из капитанов, Моритака затащил Такаги под чей-то стол, заткнул ему рот и зашипел на друга. Мол, ты виноват!
Это было жутко неудобно: сидеть под столом, прижимать к себе сопротивляющегося Сюджина, закрывать ему рот рукой и чувствовать на коже его горячее дыхание. Оно приятно щекотало, да и губы напарника оказались мягкими.
— Сайко, я задохнусь, — еле слышно в руку шепчет Акито.
Маширо убирает руку и краем глаза замечает, как блестят глаза у напарника. Ему это нравиться, точно нравиться.
Мужчины медленно возвращались на свои места. Последним был главный редактор, он и прикрыл дверь. Как только раздался спасительный щелчок, парни пулей выскочили из-под стола, уже мало заботясь о конспирации, побежали к лифту.
Последнее, что они видели, когда двери лифта закрывались, это открывающуюся дверь кабинета совещаний, и еще чей-то смех.

Парни пришли в себя лишь в мастерской. Адреналин бил в голову. Сердце как сумасшедшее качало по трясущемуся телу кровь. Упасть посреди комнаты, облокотившись на диван – это все, на что хватило сил у обоих. Первым заговорил Сайко.
— Сюджин, это не было идеальное преступление, — повернулся он к товарищу, — Ведь здесь и слону ясно, что фото подбросили мы.
— Ты не понял, Сайко, — стянул очки Такаги и принялся тереть глаза, — Идеальность преступления порой заключается не только в том, чтоб никто не узнал преступника, но и проделанной им работе. Сам посуди, мы сделали все незаметно. Нас никто не обнаружил. Следовательно, они даже и мысли такой представить не могли, что кто-то из посторонних есть в редакции. Фотография появилась неизвестно откуда. В этом и заключается прелесть этого преступления. Она в неожиданности.
— Я тебя порой совсем не понимаю, — потянулся Маширо.
— Я себя сам порой не понимаю. Но, зато сегодня я понял, что хочу написать. Понял чувства наших героев. Вышел, так сказать, из кризиса.
— Хоть одна приятная новость за день, — действительно обрадовался Сайко, — Тогда я обязательно постараюсь изобразить все то, что сегодня видел. Особенно твой оттопыренный зад. Ха-ха!
— Эй, не смей смеяться! – Сюджин шутливо стукнул друга по голове. Маширо в ответ показал ему язык, — Ах так!
Сюджин со всего маху кинулся на Сайко и прижал его к полу, перехватив упирающегося парня за запястья рук. Сайко попытался его спихнуть, но Акито был тяжелее, да еще и прикладывал все силы, чтоб удержать художника на полу.
Но что-то странное было в этой драке, и Маширо не понимал пока, что. Они и раньше вот так шутливо дрались, но сейчас было по-другому.
Что-то другое было в Такаги.
У него блестели глаза. Так же, когда они сидели, прижавшись друг к другу, под столом в редакции. И его дыхание. Такое неровное, такое горячее. И капельки пота, проступившие на висках. И волосы торчат в стороны. И артерия на шее пульсирует все быстрее. И глаза он не щурит, хотя без очков. Зрачки расширенны так, что радужную оболочку не видно.
— Сайко… Есть еще одно преступление, которое я хочу совершить сегодня, — тихо проговорил Сюджин, сильнее прижимая парня к полу. Блондин осторожно начинает приближаться к товарищу, судорожно сглатывая.
— Акито, — тихо позвал Маширо. Он откуда-то понял, что хочет сделать напарник. Черт его знает почему, но он не был против, хотя и понимал, что это противоестественно. Но это же преступление. Еще одно идеальное преступление, которое они совершат вместе.
Звуки собственного имени, произнесенного Моритакой, придали ему уверенности. Он осторожно коснулся нижней губы Маширо, слегка прикусывая ее. Осознание того, что это первый поцелуй Сайко, осознание того, что он первый, кто собирается с ним сделать такое, и осознание своей полной безнаказанности пьянили. Ведь Маширо позволяет. Ведь он сам притягивает Такаги к себе и зарывается руками в светлые волосы. Ведь он так возбуждающе дышит, краснеет, закрывает глаза, позволяет прикасаться к своему телу в укромных уголках, и твердит его имя.
Сюджин отрывается от губ напарника и заглядывает ему в глаза. Немой вопрос. Такой же немой ответ. Они действительно понимают друг друга без слов. Они действительно идеальная пара. Потому что это не кажется им обоим чем-то грязным и странным. Потому что они оба уже определили для себя, что это преступление, что они закоренелые преступники.

@настроение: Я дико хочу спать

@темы: Фанфикш, Мои творения, Сюджин/Сайко, Бакуман, Bakuman, Аниме, Любовь, Слэш

---

Мои игры

Я играю в игры. Разные. Жестокие. Безрассудные.
Те, кем я играю, очень быстро ломаются, поэтому постоянно приходиться искать себе новые игрушки.
А старые? ЧТо случается со старыми? Где я их храню?
Я не помню.
Честно, я даже имен их не вспомню, если не напрягусь. Мои игрушки теряют для меня значимость, когда я не играю ими, ломаю их.
И это наверное грусно. Они грустят, потому что их хозяин больше не любит их, больше не прижмет к своей груди.
Я играю, я играю в бесчеловесные игры, мня себя господином.
Но тогда почему все те, кем я так пользуюсь, позволяют мне это?
Что есть во мне такого, что они без особых рассуждений отдают мне в руки свои судьбы?
Это грусно. Ведь может это что-то очень хорошее, прекрасное, а я их воспринимаю только как мусор.

@настроение: Это мой бонус к предыдущему фанфику

@темы: Эмоции, Мысли, Я, Послания

---

Люди, которые играют в игры

Автор: Natsume, даже говорить не буду, что я
Бета: Aume-chan
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Первая часть: Скуалло и Занзас. Вторая часть: Ямамото и Гокудера. Третья часть: Мукуро и Хром. Четвертая часть: Цуна и дети. Пятая: Хибари и Дино. Шестая: я и мой старший брат.
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Философия, POV, Повседневность
Рзмер: Драббл, 6 страниц
Кол-во частей: 6

Описание:
Это цикл маленьких рассказов, повествующий, в какие игры играют Реборновцы. Будут представленны пять пар.
Первая: Скуалло и Занзас.Вторая: Гокудера и Ямамото. Третья: Мукуро и Хром. Четвертая: Цуна, Ламбо и И-Пин.
Пятая часть: Дино и Хибари.Плюс бонус)))
Публикация на других ресурсах:
Прошу, сначала спросить разрешения у меня.
Примечания автора:
Просто в какой-то момент поняла, что сама постоянно во что-то "играю".

Черное – белое. Все предельно однозначно. Наши принципы, законы, поступки, решения и гордость. Нет сомнений в правильности, нет желания что-то изменить, разрушить, уйти. Есть ирония, которую мы принимаем за истину. Мы знаем, чего от нас ждут, и чего ждем мы. Знаем, за чем следуем, и чего так жаждешь ты. Ты нам объяснил. И мы согласились с этим. Теперь наша жизнь четко разделена на черное и белое.
Моя пешка движется по доске, срубает твоего ферзя. Ты злишься, потому что я только что нарушил твою великолепную тактику. Стакан в твоей руке лопается, и виски стекает по порезан-ной ладони вниз вперемешку с кровью. Но тебе все равно! Ты увлечен игрой. Твое желание сей-час – сломить меня и на этом поприще.
Ведь только сейчас, только на этом поле битвы я не подчиняюсь тебе. Я имею свою собст-венную армию, свой собственный титул короля, который ты когда – то отобрал у меня в Варии. Тебе просто противна та мысль, что здесь я не являюсь твоим верным ферзем, самой сильной и преданной фигурой на твоем поле, оберегающей тебя, мой «слабый» король.
Твои разозленные глаза, горящие пламенем, кривая улыбка, больше похожая на звериный оскал, сжатые в кулаки ладони – я вижу, что ты не хочешь проиграть. Не мне. Ты вообще не лю-бишь проигрывать, но если победу вырву я, ты будешь просто растоптан. Быть побежденным тем, кто когда-то уничтожил ради тебя свою гордость свободного человека, принеся до невозможности глупую клятву.
Еще пара на удачу сделанных тобой непродуманных ходов. Ты растерялся, и это не может не радовать меня. Двигаю ладью, и твой ферзь повержен. Ты уже реально взбешен и рассредоточен, и это мне только на руку.
- Шах, - загоняю твоего короля в угол. Теперь тебе ничего не изменить. Король в клетке, созданной мной из коня, ладьи и слона. Даже если попытаешься сбежать, мат я тебе поставлю ферзем.
Ты откидываешься на спинку кресла и ногой задеваешь шахматную доску. Фигуры разлета-ются в стороны, падают на пол, закатываются в самые укромные уголки комнаты. Ты, усмехаясь, смотришь на меня.
- Враай! Всегда ты так, - обиженно отвечаю я, - Я практически победил, чертов босс!
- Не мели чепухи, мусор, - отвечаешь ты, - Ты не способен выиграть у меня, даже в эти чер-товы шахматы. Не забывай, кто твой истинный король.
- Забудешь тут, - встаю с кресла и потягиваюсь. Тело немного затекло. Взгляд падает на разбросанные фигуры.
Всегда так. Мы для него лишь фигуры на шахматной доске. Изумительные комбинации, виртуозные победы, огорченные соперники и детское нежелание принимать собственное поражение. Ведь сколько раз так было и будет, когда Занзас уничтожит шахматную доску вместе с усилиями своих подчиненных только ради того, чтоб не проиграть.
И почему мы согласились стать твоими безмолвными фигурами? Почему твои идиотские идеи мы принимаем и следуем им? Почему позволили тебе так с нами обращаться?
Я знаю ответ и не знаю одновременно. Когда-то я списывал все на твой гнев, который заставил меня, мальчишку, следовать за тобой. Но сейчас… Я хочу просто играть с тобой в шахматы и закончить хоть одну партию нормально. В качестве соперника – короля или помощника – защитника – ферзя. Просто доиграть, и пусть даже цена за это будет моя жизнь.
- Враай! В следующий раз я тебя сделаю, чертов босс, - смеюсь я, стараясь отогнать печаль-ные мысли.
- В следующий раз я еще раз переверну доску, мусор, - отвечает Занзас.

Это глупо. И зачем я только согласился на эту игру? Что может быть тупее, чем стоять в воротах в воняющей спортивной форме и ждать, пока в тебя прилетит футбольный мяч. Ведь это время лучше потратить с умом, прочитать интересную книгу, составить отчет, или, на худой конец, заставить Десятого взяться за ум.
А этот чертов мечник, стоит сейчас напротив меня и улыбается как последний идиот. Рад тому, что смог-таки меня доконать своим предложением поиграть. Хорошо, что он выбрал не свой обожаемый бейсбол. Спасибо ему и низкий поклон.
- Эй, бейсбол – голова, ты бить собираешься, или и дальше будешь позировать передо мной? – моей злости нет предела. Я бы с удовольствием прекратил эту игру, но чертов Ямамото подловил меня. Взял, падла, на слабо.
- Если пропустишь и этот мяч, то будешь помогать мне в ресторане пять дней, а-ха-ха, - смеется мечник и разбегается.
- Ага, сейчас! - я выставляю руки вперед. Этот мяч. Я его точно поймаю. На кону моя гор-дость – гордость Правой руки, гордость сильного мужчины. Эта сволочь и так об меня ноги вытерла, забив уже шесть мячей подряд. Не уступлю, ни за что не уступлю. Даже тебе, бейсбольный придурок!
Я должен ему доказать, что круче его. Что только я имею право быть главным помощником Десятого. Только я, а не эта улыбчивая идиотина!
Ямамото бьет со всей дури. Он всегда серьезно относиться к спорту. Наверное, это единст-венное, что он воспринимает всерьез. Все остальное для него – детские игры. Мяч летит прямо на меня. Вот он, мой шанс.
Я рванул вперед, в надежде эффектно перехватить мяч, но обо что-то споткнулся, и кубарем полетел на землю, лицом принимая мяч.
АААААААААААААА!!!!!!! БОЛЬНО! О Боже, мой нос!
- Гокудера! – мечник кидается ко мне, - Ты как? Покажи нос! Да не прижимай ты руку так сильно, мне не видно! Так, крови нет. Да не крутись ты! Я же не смогу тебе тогда помочь!
- Отвянь! – корчусь я, отбивая его руки.
Мечник хмуриться, встает и уходит. Ну и пусть! Мне все равно! Вот боль немного утихнет, и я тоже пойду. Черт! Больно!
Мне не нужна чужая помощь, я и сам могу справиться.
На глазах наворачиваются слезы. Как же обидно! До чертей больно и обидно. Так опозо-риться, на его глазах. Это он виноват! Точно, это он заставил меня играть в футбол.
- Вот! – что-то мокрое и холодное прижимается к моему носу. Я открываю глаза. Мечник сидел рядом со мной и прикладывал к моему носу платок, смоченный в чем-то холодном, - Я намочил его в фонтане. Тебе сейчас станет легче. Гокудера, прости меня! Я так сильно ударил, что заехал тебе по лицу. Я не хотел, честно, не хотел! Просто с тобой так весело играть, я увлекся и забыл об осторожности. Гокудера сильный и классный, он по-любому поймает мои подачи, думал я. Прости! Мы же все еще друзья? Ты не злишься на меня?
- Дурак, - несильно бью его по макушке, - Когда это я называл себя твоим другом.
С этого вечно счастливого лица резко пропадает улыбка, и мне становиться не по себе. Так нельзя. Чертов бейсболист должен улыбаться, иначе это не правильно. Иначе это не мой бейсболист.
- Я приду завтра в ресторан помогать, - уже на автомате потирая ушибленный нос высохшим платком. Мечник поднимает на меня удивленные глаза и на его лице загорается надежда,- В следующий раз играем в теннис!

Ку-фу-фу, как это мило! Разбросанные по комнате маленькие кружевные бантики, шелковые платьица, заколки, платочки - шарфики, конфетки в цветных обертках, леденцы в форме зверей, фарфоровые фигурки, мягкие игрушечные зайцы и медведи. И ты, среди всего это детского восторга, моя прекрасная кукла!
Ку-фу-фу, какое это упоительное чувство, когда я, слегка прикасаясь к тебе, способен заставить двигаться твои ручки и ножки. Открывать твои очаровательные сияющие глазки. Произносить мое имя. Произносить его своим тонким нежным голоском. Повтори же еще, моя кукла.
- Мукуро – сама…
О да! Мне это нравится. Нравится играть тобой, моя кукла. Нравится смотреть, как ты игра-ешь другими куклами. Ведь это твоя судьба – быть моим продолжением, быть моей свободой. Но ты кукла, и вряд ли ценишь оказанную тебе честь. Да и вряд ли ты вообще понимаешь, что она тебе оказана.
Мне нравится тебя наряжать, нравится укладывать твои волосы, нравится пить с тобой чай из маленьких миленьких кукольных чашечек, заедая его печеньем с начинкой из ананаса. Но больше всего мне нравятся твои слезы. Нравится швырять тебя на кровать в приступах гнева, вы-ворачивать тебе руки, причинять такую неимоверную боль, на которую я только способен.
А почему бы и нет? Ты ведь кукла. Всего лишь маленькая тупая послушная кукла.
Ку-фу-фу! На моем лице всегда эта усмешка. Я не понимаю, почему даже после такого об-ращения, ты все еще ждешь моего прихода? Зачем я тебе нужен? Злобный, несчастный, запертый в своем разрушенном мире…. Но ты всегда бежишь мне на встречу, всегда улыбаешься, смотришь в мои глаза и говоришь:
- Мукуро-сама!
И я просто не могу сопротивляться. Просто не могу остаться абсолютно холодным с тобой, как с остальными своими куклами.
Я знаю, ты позволяешь мне играть с тобой. Ведь в один прекрасный момент ты можешь разрушить иллюзию и из куклы стать настоящей девочкой. В тебе есть эта сила. И ты сама о ней знаешь.
Это грустно. Ведь если ты уйдешь, я останусь один. Совсем. В этом ледяном удушающем плену. Поэтому… Еще чуть-чуть. Я хочу поиграть с тобой. Позволь мне это.
Ты улыбаешься.
И я улыбаюсь.
Я приду поиграть еще, Хром.

Солнечное утро, приятный ветерок, вкусный завтрак, отвоеванный у Реборна, ничего не предвещает опасности. Я сижу на веранде собственного дома и наблюдаю, как зверьки – облака проплывают над нашей крышей. Это, правда, замечательно, когда выдается такая минутка. Когда тебе не объявляют войну чужие кланы. Когда никто не норовит тебя убить и занять место Десятого. Или когда у Реборна кончается режим тирана - воспитателя и он просто делиться со мной накопленным за долгие годы жизни опытом.
Набрать полные легкие воздуха и…
- Черт, Ламбо! – маленький паразит залез мне на плечи и со всей дури вцепился в мои волосы, принялся их тянуть.
- А-ха-ха! Цуна, теперь ты лошадка! - смеется малыш, пытаясь пришпорить меня своими маленькими ножками почему-то по щекам.
- Слезь с меня! – воплю я, пытаясь снять с себя ребенка. Но не тут – то было! Ламбо так крепко вцепился в меня, что я больше боли доставлял себе, чем ему.
- Цуна, поскакали! – верещал он, - За мной гонится враг!
- Враг? – тело реагирует моментально, принимая боевую стойку.
- На меня напала злобная принцесса И-пин! – и словно в подтверждение меня кто-то не-сильно пинает в ногу. Опускаю глаза и расслабляюсь. И – пин.
- Прошу выдать его мне, - пищит она, указывая на волосатого, - Брокколи – монстр, ты не должен был простить помощи у братика!
- А-ха-ха! Еще чего! – смеется мальчик, сильнее раскачиваясь на моих плечах. Одно нелов-кое движение и он кубарем падает на пол.
- Ламбо! – кидаюсь к нему, уже готовясь, что придется его утешать. Но мальчик не плачет, он подскакивает и бежит в сад, периодически поворачиваясь и показывая И-пин язык. Девочка кидается следом.
- И что это было? – потирая ноющие волосы, спрашиваю я.
- Они играют в войнушку, - видимо, услышав мой вопрос, отвечает с кухни мама.
Войнушка, да? И откуда в этих детях столько энергии? Ведь только вчера мы разобрались с очередным врагом. Даже детям пришлось сражаться. А после того, как мы вернулись домой, упрашивали меня еще раз взять их с собой на «войнушку»…
Ложусь на пол и закрываю глаза. Я не знаю, что твориться в их головах. Может, и вчерашняя битва для них была как эта игра? Понимают ли они, что участвуют в настоящих сражениях, результатом которых служат не ободранные коленки и синяки, а смерть и разрушение?
Или они понимают? Поэтому и пытаются перевести весь этот бред, что сваливается на их головы, в незатейливую игру, в которой ты умираешь только понарошку. Так проще воспринимать реальность пятилетним детям, ведь так?
- Цуна, иди к нам! – кричит Ламбо и весело машет мне.
- Да! – отвечаю я и, подбегая к нему, хватаю на руки. Сыграем в войнушку, а не в войну.

Хлыст проноситься совсем близко от твоего лица. Отросшие черные волосы, повинуясь по-токам воздуха, небрежно движутся в неестественных для себя направлениях, скрывая от меня твою дерзкую ухмылку. Тебе это нравиться. Тебе давно это нравиться.
Нравиться доказывать мне, что ты великолепен. Ведь я уже доказал тебе, что сильнее. И ты это признал, скрепя зубами. Признал, что слабак, которому есть что защищать, может быть опаснее самого сильного человека на свете.
Еще один удар блокирован твоими тонфи. Ты просто намотал хлыст на свое оружие, тем самым не позволяя мне дальше использовать его. Еще более дерзкая усмешка сменяется быстрым ударом ноги в мой живот. Да, больно. Но это заводит. Вкус настоящей битвы, в которую превратилась тренировка, заводит.
Ромарио что-то мне кричит, но я уже не слышу. Кидаюсь на тебя, словно обезумевший. Резкие, точные удары. Хе, ты блокируешь, но половина попала точно в цель. Хлыст уже не нужен. Мы уже как дикие звери сцепились врукопашную.
Если в природе существует прибор, позволяющий измерять количество высвобожденной энергии в драке, то с нами он бы по – любому зашкалил бы. Нас уже не остановить. Не останавливает даже боль от нанесенных синяков и ран. Я был уверен, что сломал тебе ребро, но ты даже виду не подал. Да, мальчик, это и называется кураж.
Настоящий кураж от твоей силы, бьющей в тебе ключом.
Силы, которую ты можешь показать только на поле боя. Или здесь, со мной. На этой игре.
Солнце медленно заходит за горизонт, и усталость все же берет свое. Стоим, смотрим друг на друга, тяжело дышим, и ждем, кто же первый броситься в атаку.
- На сегодня хватит, - вспоминаю, наконец, что я твой наставник. Ты лишь еще раз усмеха-ешься и поворачиваешься ко мне спиной, в намеренье покинуть крышу.
- Тренировка завтра в то же время, - кричу вдогонку.
- Это не тренировка, это игра, - тихо отвечаешь ты и закрываешь дверь за собой. А я… Я бессильно сажусь и потягиваюсь. Для тебя это все – просто игра. Но я то знаю.
Тренировка, забава, игра… Я знаю, что для нас эти движения – отточенный танец, позво-ляющий доказать сопернику, миру, себе наше превосходство. Раны, полученные здесь, только условно называются ненастоящими. Но они болят также. Болят порой сильнее и унизительней, чем заработанные на поле боя.
Это не простая игра. Это игра на выживание… Нет, это игра ради выживания.

Пальцы бегают по клавиатуре, набирая мои мысли, перенося их в реальный мир. Ты просто лежишь рядом, рассказывая про свою очередную кавайную девушку, которая как всегда оказалась девственницей. Не знаю, пофигу мне на это или нет, но особой проблемы я в этом не вижу.
- Сестренка, ты вообще меня слушаешь? – в меня прилетает подаренным тобой же на мое день рождение круглым желтым странным хомяком.
- Да, старший, я тебя слушаю, - пальцы ставят точку в конце написанного предложения о сексуальной неудовлетворенности одного из моих обожаемых 2D персонажей.
- Опять фанфики? – наклоняешься к монитору ноутбука и читаешь первую строчку, - Я тебе уже говорил, начни писать по – настоящему. Ты сейчас просто тратишь свои идеи и навыки.
- Я тебе уже говорила – это тренировка. Когда научусь держать сюжетную линию, тогда по-думаю и о своем рассказе, - наконец, смотрю на него.
- И о чем сейчас?
- Уверен, что хочешь это знать? – усмехаюсь.
- Не-а! – смеешься и вытаскиваешь из под моей головы большого розового медведя, слу-жившего мне подушкой.
- Верни Бублика! – возмущаюсь я.
- Не-а, Это не Бублик, а моя Мока-чан!
- Вообще-то, это мой медведь!
- Вообще-то, ты моя сестра!
- Не вижу связи.
- Ее и нет!
Заливаемся звонким смехом, параллельно дерясь за мишку всеми подручными средствами, включая даже желтого хомяка.
- Что делаем с косплеем? – спрашиваешь ты, когда драка заканчивается.
- У нас диплом, забыл? А у младших сессия.
- И что, сделаем после.
- Ты в армию, а я на железку, отрабатывать договор. Если мы, конечно, успеем до июля, тогда почему бы и нет. Будет наша последняя «игра», - долго молчу, - Знаешь, у меня такое ощущение, что в определенный день мы с тобой просто обязаны будем повзрослеть и забыть о своем детстве, о аниме и косплеях, вечеринках и остальной фигне.
- Дура, - бьешь меня по голове хомяком, - Кто тебе это сказал.
- Реальность, - закрываю и откладываю в сторону ноутбук, фанф закончен, - На уже не два-дцать. Скоро нас поглотит пучина бытовухи, обязанностей и правил. И от этого грустно.
- Все равно, дура! – смеешься ты, - Просто забудь об этом, хотя бы на время и насладись возможностью. Пока нам еще можно. Пока нам еще разрешено играть.

@темы: Экшн, Вонгола, Ямамото/Гокудера, Фанфикш, Дино/Хибари, Тцуна, Занзас/Скуалло, Мои творения, Эмоции, KHR, Мысли, Аниме, Вария, Послания, Мукуро/Хром

---

Ты так просто отказалась, отказалась от всего! От нашей молодости, прошлого, общих переживаний, побед и поражений!
Ты так просто бросила меня. Оставила и ушла в тот мир, который посчитала лучшим. Созданным кем-то еще, но не нами. Мир, куда ты мне сама закрыла дверь!
И теперь удивляешься, почему я плачу. Да потому что я зла! Зла до прокушенных губ и сумасшедшего безумия! Мне хочется убить тебя, загрысть, отомстить за эту тупую рвущую меня на куски боль, оставленную как прощальный подарок.
я ненавижу тебя! Ты предала! Ты вонзила мне нож в спину и теперь ощущуаешь мою теплую кровь на своих руках.
я ненавижу тебя, потому что больше всего на свете я боялась потерять тебя - своего драгоценного друга. Человека, который был самым дорогим, что у меня еще оставалось.

@настроение: Поссорилась с человеком, которому верила. Наша дружба в 7 лет закончилась ничем

@темы: Злость, Эмоции, Мысли, Послания, дружба

---

Друзья

Друзья... Эта та единственная причина, почему я еще не стала бездушной сволочью. ТОлько из-за них...нет, толькоо ради них, я еще продолжаю свой путь.
Ведь я просто не хочу терять своих друзей, не хочу видеть как они покидают меня, не хочу видеть их удаляющиеся спины. Я хочу остаться с ними как можно дольше. Если не навсегда.
Поэтому я всегда смогу понять и принять их. Поэтому я защищу их.
Они часть моей жизни, часть моего сердца, часть меня. И когда кто-то из моих друзей уходит, это очень, очень больно и страшно, до такой степени, что хочется выть.
Друзья... Эта та единственная слабость, что осталась во мне. ТО единственное, из-за чего я плачу.
Эта та слабость, которая породила во мне страшную силу.

@настроение: Просто побыла со своими друзьями

@темы: Эмоции, Мысли, Послания, дружба

---

Это так здорово!

Это так здорово - идти по городу, смеяться, петь, улыбаться прохожим, быть окруженной толпой таких же как ты идиотов. Это так здорово - быть молодым.
Ощущать свободу и чистоту в своих руках, чувствовать ветер на своем лице и теплую куру друга на плече.
Это так здорово, что не передать словами ту палитру красок, что сейчас буйствует в моей душе!
Это так здорово - осозновать, что еще чуть-чуть, еще немного мне позволенно наслаждаться этим. Оставаться такой жизнерадостной.

@настроение: Сходили с друзьями просто прогуляться

@темы: Радость,, Эмоции, Мысли, Послания

---

Болит

Автор: Natsume, ну вы уже знаете, что это я
Бета: нет
Фэндом: Sengoku Basara
Персонажи: Датэ Масамунэ/Санада Юкимура
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Романтика, Повседневность, Слэш (яой)
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 1 страница

Описание:
У Датэ болит глаз...
Публикация на других ресурсах:
Не позволю этому бреду позорить меня на просторах интернета. Поэтому только с моего согласия!!!
Примечания автора:
ЭТО ЧУШЬ! Самая настаящая ненормальная бредятина! Мне за это стыдно, но все равно выложу)

Он болит… Глаз… Ноет, тянет, пульсирует. Не дает сконцентрироваться на чем-то другом. Руки стягивают повязку, но это слабо помогает. Наоборот, неосторожным движением Датэ цепляет глаз, и болеть начинает еще больше.
— Черт! – шипит Дракон, стараясь хоть как-то привыкнуть к неприятным ощущениям. Он давно понял, что с этим ничего не поделаешь. Только терпеть. Только стараться не замечать. И главное, не показать, что что-то не так Кодзюро. Иначе тот его замучает своими примочками и снадобьями.
Масамунэ давно понял, что боль не связанна с состоянием глаза. Его уже давно нет, да и болеть там физически нечему. Дракон постоянно промывает рану, чтоб она не нагноилась. Боли скорее фантомные, связанные больше с его психическим состоянием. Стресс, накопившийся в молодом организме, выходит именно таким образом.
— Черт, ууууууууууум! – стонет Датэ, — Да прекращай уже!
И не понятно, к кому он обращается. К глазу, боли, или самому себе.
— Масамунэ-доно? — в дверь робко стучат. Юный звонкий голос. Ясно, тигренок. Пришел проверить, как он. Это смешно, почему раны от пуль напоминают о себе меньше, чем этот проклятый глаз?! Проклятый Мицухидэ! Точно отрежу его белобрысые патлы!
— Войди, Санада – сан, — Датэ приподнимается на футоне, чтоб встретить позднего гостя. Молодой Тигр из Кай осторожно проскальзывает в комнату. Его лицо обеспокоенно.
— Вам дурно, Масамунэ-доно? Я слышал, как вы стонали, — объяснил парень, — Вас что-то беспокоит?
— Глаз разболелся, — отвечает Дракон. Почему – то врать этому мальчишке он смысла не видит.
— Я могу чем-то помочь? – робко спрашивает Юкимура. Датэ усмехается. Этот малец. По его лицу можно понять все. Эта чистая пылающая душа действительно стремиться помочь, пусть даже своему противнику.
Дракон жестом приглашает сесть рядом с собой. Санада еще не успел полностью сесть, как его правую руку перехватывают и прикладывают к глазу. Странно, Масамунэ был готов поспорить, что ладонь Юкимуры должна быть горячей. Но она была прохладной, приятно холодила рану, отгоняя тупое ощущение. Датэ очень хочет, чтоб его вылечили, чтоб это сделали именно эти прохладные руки.
И Санада понимает без слов. Ему хватает полу взгляда, чтоб понять, что он должен сделать. На смену потеплевшей руке приходят прохладные губы. Они бережно целуют веки, за которыми скрываются все нерастраченные амбиции и оскорбленная гордость, выраженные в тупой боли. Легкое дыхание, нежные прикосновения, и трепет, когда руки сильного опасного Дракона обнимают Тигренка за талию. Губы соприкасаются, становиться горячо, и волны новых неизведанных чувств захлестывают обоих.
Стресс, накопленный за эту долгую напряженную вечеринку, тает. Тает только от того, что уже есть, на что потратить свои силы. И, ах да, глаз уже не болит.

@темы: Фанфикш, Датэ Масамунэ/Санада Юкимура, Мои творения, Sengoku Basara, Аниме, Слэш

---

То, о чем стоит молчать. Часть 2

Автор: Natsume, то есть я
Бета: Ferum
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Ямамото/Гокудера, остальная Вонгола, Хибари/Гокудера, Чужой босс/Гокудера, пока все

Рейтинг: NC-17
Жанры: Экшн (action), Ангст, Юмор, Романтика, Слэш (яой)
Предупреждения: Нецензурная лексика, Насилие
Размер: Миди, 31 страница
Кол-во частей: 6

Описание:
Раскрывать все сразу нельзя, а то читателям ведь будет не интересно, правда ведь?
В мире мафии появляется достаточно сильный противник для Тцуны и его Хранителей. Бьянки и Фуута взяты в заложники. И спасти их может только НЕ член Вонголы.
И как вы догадались - главный герой Хаято Гокудера)
Посвящение:
Пишу под действием таблеток от простуды, им и посвящаю)
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения, прошу простить, если что.
Примечания автора:
По началу вам может показаться, что здесь ООС, но это не так.


часть 4, довольно быстро написанная
Хаято рухнул на кровать. До чего же он устал! Устал, как вор, пробираться по базе, перелазить через забор, под покровом ночи перебегать от дома к дому, постоянно оглядываясь.
Уже три недели, три недели этого импровизированного личного ада. Кривляться перед этой сукой, изображать преданного песика, подавать ему лапку, тявкать, когда его просят. И самое страшное, за всей этой игрой он сам уже чувствовал себя предателем.
Хаято засыпал. Его очередная отлучка на свидание с Хибари его неплохо вымотала. Сегодня они пытались воплотить в жизнь задумку Реборна. Правда, его чуть не засекли. Спасибо напарнику, отвлек внимание на себя, позволяя Урагану в суматохе сбежать. Где-то в голове подрывника щелкнул тумблер, что он в очередной раз задолжал Облаку.
Хаято был готов провалиться в сон, когда в дверь постучали.
— Ха-я-то? – Голос босса в ночной тишине прозвучал как раскат грома. — Ты еще не спишь?
— Нет, босс, — Гокудера сел, — что-то случилось?
— Да, довольно печальная ситуация, — босс зашел в комнату и остановился напротив кровати. — Буквально пятнадцать минут назад на базу было совершенно нападение. Хибари Кея пытался проникнуть на территорию базы. Там весь забор как решето. И снесена летняя мансарда. Где я теперь буду пить чай? — Босс наигранно принялся вытирать невидимые слезы.
Хаято удивленно округлил глаза. Он знал, что Хибари в одиночку мог уложить дивизию монстров, но все же так перестараться. Хотя, это же было отступление в его стиле.
— Никто не пострадал? – Спросил Хаято.
— Много раненных, но все живы. Так что не волнуйся, роднуля, — босс присел рядом с Хаято и, взяв его за подбородок, притянул ближе к себе. — Главное, что твоя сестра не пострадала. Знаешь, а он за ней приходил. Видимо, хотел повидаться. Но не сумел.
Подрывника пробирала дрожь от ледяного дыхания врага, он старался и вида не подать.
— Моя сестра? Не понимаю, — главное, правильно сделать круглые щенячьи глазки ради удовольствия этого извращенца. Тот лишь загадочно улыбнулся.
— Ты же не сильно расстроишься, если я передам ее твоему папочке? Я просто не сильно хочу наблюдать твоих бывших дружков на своей территории, – эта мерзкая улыбка просто выводила из себя. — Ваш папочка слезно умолял ее вернуть. И согласился на некоторые мои условия. Он больше не станет поддерживать Вонголу.
— Делай, что посчитаешь нужным, босс, — подрывник мысленно благодарил Бога за то, что сестру отпустят. — Я даже буду рад, что больше не придется терпеть ее заскоки. И никто больше не будет нам мешать.
— Ах, ты прелесть! – босс довольно улыбнулся и лизнул Гокудеру в щеку.— Сообщи Бьянки-тян об этом утром сам, хорошо? А я спать. Меня так утомил этот Хибари.
Босс встал с кровати и направился к выходу.
— Ах, да. И не забудь, ты теперь мой, Ха-я-то, — дверь со скрипом закрылась.

— Реборн! – Пронзительный женский визг возвестил о прибытие такой долгожданной гостьи. Звуковая волна, издаваемая Бьянки, была такой сильной, что в кабинете Тсуны зазвенели бокалы. Девушка с такой силой прижимала к себе возлюбленного, что казалось, что у того вылезут глаза.
— Реборн, я так страдала! Там было так страшно! И Хаято… — слезы непрерывным потоком катились по ее щекам.
— Кстати, о Хаято. Как он там? – Глотая воздух, выдавил из себя репетитор.
— Не хочу говорить об этом предателе в такой светлый день! – Начала было Бьянки, но осеклась, увидев осуждающие взгляды Хранителей, — Чего вы на меня так смотрите?
— Бьянки, я попрошу тебя об одной услуге, — спокойно заговорил Девятый. — Во-первых — ты не будешь появляться в поместье и вообще контактировать с членами семьи Вонголы, пока мы тебе не скажем.
— Это еще почему?!
— Во-вторых — не перебивай. В-третьих — ты будешь помогать своему отцу. Он тебе объяснит, что делать.
— Но отец принял сторону этого ублюдка!
— Вот именно, ты будешь работать на этого ублюдка. И если что, будешь передавать своему брату кое-какие мои поручения.
— Я сейчас ничего не поняла. Какие еще поручения?! Этот кретин предал вас! Или я ошибаюсь? – Бьянки с удивлением смотрела на улыбающиеся физиономии Тсуны и Реборна. Хибари никаких эмоций не показывал, но по его манере держаться было понятно, что он тоже заодно с этой компанией.
— Так брат…
— Умница, девочка моя, — Реборн погладил ее по руке, — Гокудера-кун сейчас на задании. Он внедрился в семью, чтоб вытащить оттуда вас с Фуутой.
— Так значит, мой брат ни в чем не виновен? – Не веря услышанному, переспросила Бьянки. Все только утвердительно закивали. — Вот же я дура! Я же его вазой…
— Ты его что? – У Тсуны глаза на лоб полезли.
— Да так ничего, — повисла гробовая тишина, — Тсуна, а почему ты попросил меня помочь брату? Ведь вы нас вытащили, значит ему можно уже вернуться.
— Нет, — ответил за босса Хибари. — Основная цель еще не достигнута. Он там, чтоб разрушить все изнутри. Как червяк – яблоко.

Сегодня Гокудера был собой доволен. Ему удалось незаметно для босса провернуть одно дельце – он умудрился сделать так, чтоб очень важная сделка с сицилийцами накрылась медным тазом. И теперь очень хотелось поделиться с кем-то своим достижением.
Дожить до вечера было крайне тяжко. К тому же поднялась температура. Видимо, стресс и усталость сказались. Да и эти ночные прогулки внесли свою лепту. Хоть и лето, но бегать без куртки опасно.
Когда он все-же дошел до парка, голова не просто раскалывалась. Ощущение было сродни ударам колокола. Каждый шорох теперь воспринимался как раскат грома. Глаза практически ничего не видели, только неясные очертания. Восприятие мира притупилось окончательно.
— Гокудера? – Позвал его кто-то из пустоты, — Гокудера, ты меня слышишь?
Хаято вытянул руку вперед в надежде схватить голос. Но вместо этого потерял равновесие и начал падать. Кто-то высокий подхватил его и принялся трясти, о чем-то прося. Голос требовал посмотреть на него, и глаза подрывника принялись шарить по округе в поисках знакомых черт.
— Хибари, по ходу, я заболел, — совсем уж вымученной получилась улыбка.
— Дурак! — Голос Облака был напуганным и очень злым. — Какого черта ты вообще потащился сюда, если тебе хреново?
Чужие губы коснулись лба.
— Ты весь горишь, — руки потянули обмякшее тело на себя. — У тебя жар! Ты и, правда, такой идиот?!
— У меня важная информация, — шептал он, — Отчет… Я не помню, где он. Поищи сам.
Его аккуратно усадили на скамейку. Руки Облака коснулись груди и принялись осторожно искать записи. Почему – то от этих прикосновений стало еще жарче. Сознание покидало изможденное тело.
— Хаято, — тихо позвал его Хибари. — Ты отключился, что ли?
Отвечать или подавать хоть какие-то признаки жизни было сложно, поэтому Гокудера продолжил сидеть с закрытыми глазами.
— Ураган? — еще раз позвал Кея. Не дождавшись ответа, он провел по его лицу рукой. Ноль эмоций. Тогда Хибари полностью отдался захватившему его желанию.
Поцелуй вышел не совсем таким, как он мечтал. Губы подрывника обжигали. Они были сухими и безжизненными, и так хотелось их оживить! Несильно покусывая нижнюю губу, Хибари проник языком внутрь. И каким же было удивление, когда Хаято ответил на поцелуй.
Поведение подрывника стало зеленым сигналом для Хибари. Он грубо притянул его к себе, желая впитать в себя легкое тело любимого. Руки вцепились в мокрые от пота серебряные волосы, губы и язык старались запечатлеть всю накопившуюся за годы страсть на шее Хаято. Тот лишь тяжело дышал на ухо Хибари и еле слышно постанывал, когда язык задевал особо чувствительные места.
— Хаято, — шептал ему Облако, стягивая рубашку с желанного тела. — Я так тебя хочу, Хаято.
Тот ничего не говорил, только слабо улыбался. У Облака вообще закралась мысль, что Ураган вообще ничего не понимает. Но сейчас, именно сейчас он мог сделать то, чего так долго хотел. И главное, подрывник может не вспомнить об этом. Не станет его презирать. Не станет влюбляться в него. Это будут самые идеальные отношения для Кеи.
Губы обхватили напрягшийся сосок, за что Гокудера наградил его томным стоном. Язык прошелся по ключицам, желая познать вкус такой нежной бархатной кожи. Руки уже стащили брюки и гладили член Хаято. Головка уже была ярко – пунцового цвета, когда Облако прикоснулся к ней языком. Как же хотелось взять его в рот и сосать, пока челюсть не заноет. Губы обхватили желанное и двинулись вниз, к основанию.
Пальцы уже нащупали заветную дырочку, пока язык Хибари обхаживал раскрасневшийся орган. Осторожно надавливая, массируя дырочку, Хибари принялся вводить палец, один за другим. Двигаться медленно, чтоб дать телу привыкнуть, изучать нутро любимого, трахать до тех пор, пока собственный член не завоет от боли.
— Ммм… Еще… — стонет Хаято, и Хибари не заставляет его долго ждать.
Прижаться головкой к еще совсем узкому отверстию и почувствовать внутренний жар другого человека. Ноги Гокудеры закинуты на плечи, так удобней держать его ослабшее тело. Его ногти царапают спину, практически до крови, ему еще больно, и он хочет показать эту боль своему партнеру. Хибари двигается уже рвано, при каждом движении глотая воздух. Скамейка трясется и грозит развалиться, но до этого нет никакого дела.
Хаято привыкает, и даже начинает постанывать от удовольствия, опускает свою ладонь вниз и начинает дрочить свой член. От этого зрелища у Хибари просто сносит крышу. Кончить вместе с ним, это практически единственная мысль, что бьется в его голове. Когда Хаято уже кричит в голос, Хибари пытается еще сдержаться, из последних сил, чтоб не кончить раньше его. Это своего рода тоже бой.

Гокудера открывает глаза уже в своей комнате на базе. Хибари принес его сюда. И зачем он позволил ему себя трахнуть? Слабость, болезнь, или есть другая причина? Нет, Хибари он не любит, и Кея это понимает. Может, просто хотелось, чтоб его первый раз с мужчиной в качестве пассива был не с этим извращенцем, а с кем – то близким? Хрен его знает.
Но вроде как понравилось. Взгляд упал на засос на запястье. Прощальный подарок Хибари.

часть 5
— Что, Гокудера заболел? – Тcуна ударился в панику.— Как он?
— Приперся ко мне на встречу, потерял сознание, пришлось, рискуя быть замеченными (заняться сексом), тащить его до базы. Можешь не волноваться, это простое утомление. Проспится и будет как новенький, — рассказал Хибари, утаив главное. — Вот его отчет.
Злосчастный конверт лег на стол перед Савадой. Тот трясущимися от волнения руками принялся его вскрывать. Написанный ровным круглым подчерком лист бумаги выпал из недр пакета. Хибари представил, как Хаято аккуратно выводит каждую букву своими изящными пальцами. Но потом его воображение подкинуло более правдивую картину, как подрывник этими пальчиками зарывается в волосы главы дисциплинарного комитета.
— Ты проник на их базу? – Изумлено спросил у Облака Дождь.
— Ха, да я по ней пешком как по дому гуляю, — наигранная самоуверенность должна скрыть возбуждение. — Что, хочешь его навестить?
Теперь Хибари ревновал еще больше. Теперь желание владеть подрывником достигло своего предела. Дальше пропасть из необузданного безрассудства.
— Ну, есть немного, ха-ха, — на этом добродушном лице читалось волнение и смущение. — Я просто уже соскучился что ли. По его крикам и динамиту.
Тсуна понимающе закивал головой.
— Проводишь его, Хибари-сан? – Спросил Тсуна.
— Только завтра, пусть сегодня он отдохнет, — нахмурился Кея. Так не хотелось подпускать к Гокудере Ямамото. Но не скажешь же, что только что поимел их Правую руку и теперь настроен сделать его своим.
— Вот и здорово, — Реборн спрыгнул с дивана и направился к Саваде, читать отчет. Проходя мимо Хибари, он тихо шепнул, так чтоб слышал только Кея, — надеюсь, ты его к этому не принуждал?

Бьянки приехала проведать брата. Главное, не кинуться к нему на шею слезно прося прошения за собственную глупость, думала она. Реборн предупредил ее, что парень заболел. Так что убедительный довод зайти к нему в комнату при боссе был найден.
Хаято лежал на кровати с закрытыми глазами. Его все еще лихорадило. Плюс, безумно болела задница. Хоть Хибари и старался сдерживаться, но первый раз есть первый раз. Встать и что-то делать было превыше его сил.
Ноутбук покоился на тумбочке. Работать просто не выходило, глаза слипались, и чтоб понять смысл написанного, приходилось читать по несколько раз. Так что босс, принесший ему завтрак, отобрал дорогую игрушку и приказал отдыхать. Подрывник ему был нужен в рабочем состоянии.
Бьянки тихонько прокралась в комнату, боясь разбудить брата, села в кресло напротив.
— Я не сплю, — Хаято открыл глаза и посмотрел на сестру.
— Мне сказали, ты заболел, — будто оправдываясь, сказала она.
— Переутомление, — Гокудера снова прикрыл глаза, — видимо, зря я так старался всем угодить.
Улыбнуться получилось только уголками губ. Что-то тяжелое опустилось на кровать.
— Я принесла тебе вкусненького, — тихо говорит женщина.
— Только не говори, что сама готовила, — подрывник морщиться.
— Нет, это от кое–кого очень близкого, — шепчет она, открывая коробку.
Бенто! Настоящий японский бенто! Именно такие готовил им Ямамото, когда они в детстве отправлялись на тренировки. Боже, как он по ним соскучился.
И неизвестно откуда берутся силы, чтоб сесть и притянуть коробку к себе. Ждать, пока сестра достанет палочки, не хочется, и порезанный омлет уже пропадает внутри подрывника.
— Да погоди ты, — смеется сестра, глядя, с каким аппетитом младший наслаждается едой. — Еще есть суп.
На глазах Гокудеры возникают слезы радости. Такой подарок, такое внимание! И по фигу на все проблемы.
Бьянки наливает из термоса суп в кружку и подает парню. Тот благодарит по–японски и смеется. Как же давно это было? Они вместе с друзьями сидят на природе, тела болят после тренировки и едят такие вкусные бенто.
Рехей экстремально уничтожает свою порцию первым и теперь умоляюще смотрит на Хром, в надежде, что она с ним поделиться. Тсуна о чем то говорит с Реборном, точнее Десятый плачет, а репетитор его в очередной раз избивает. Хибари стоит в стороне в тени деревьев, но на его лице играет удовлетворенная улыбка. Хоть он и не сидит со всеми, но ему прекрасно слышно, что у них происходит. Ламбо наелся и теперь разморенный, спит на солнышке.
А он, Гокудера, о чем – то судорожно спорит с этим бейсбольным идиотом. И, черт побери, он счастлив! Счастлив, что в этом мире он не один. С ним есть они, те, ради которых он готов пойти и на такие жертвы.
— Да не спеши ты так, — сестра треплет его по голове.
— Но ведь вкусно, — говорить с набитым ртом сложно.
— Скоро ты поешь что-нибудь повкуснее, чем это. Я права?
Глаза Хаято удивленно расширяются. Она знает? Хотя к чему такой вопрос, она же встречалась с Вонголой. Они ей по любому все рассказали. Сестра лишь подмигнула. Да, в этих стенах желательно вообще не говорить о Вонголе.
— Там на дне кое-что особенное, — Бьянки открывает последнюю принесенную с собой коробочку. Печенье с предсказаниями! Взгляд падает на одно цветное. Это явно сообщение, понимает Хаято и быстро хватает его.
— И что тебя ждет? – Интересуется женщина.
— Не скажу, а то не сбудется, — Хаято сжимает цветную бумажку в руке. «Жди в гости», — гласит неровный подчерк Ямамото.

В окно постучались. Гокудера отдернул занавеску и обнаружил на балконе Ямамото. Тот раздражающе улыбался и махал рукой. Дверь резко распахнулась, и подрывник резко заточил мечника в свою комнату.
— Ты идиот! – Хаято осмотрел улицу на наличие охранников. — Тебя могли увидеть!
— Но не увидели же, ха-ха, — мечник засмеялся. Ураган обреченно вздохнул. Задернуть шторы, запереть дверь в комнату, проверить, нет ли кого в коридоре и уже немного расслабиться.
— Ну? — Гокудера сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что терпеть товарища долго не намерен.
Мечник подошел к нему и обнял. Прижать сильнее не вышло, Хаято принялся вырываться.
— Я тебе девчонка, что ли? Ты чего удумал? – Подрывник, наконец, выбрался.
— Я просто соскучился, — начал оправдываться Такеши.
— Много же вас, в последнее время соскучившихся, — пробурчал себе под нос Правая рука, потирая еще ноющий зад.
— Что? – Не понял мечник. Гокудера лишь махнул рукой и принялся за пакет, который притащил с собой Дождь. Нюх его не обманул, в коробочке его ждали первоклассные суши.
— Решил меня забаловать? – Улыбаясь, спросил он, закидывая в рот лакомство. Такеши лишь пожал плечами, ему нравилось, с каким аппетитом друг ел то, что он готовил.
— Тебя Хибари провел? – В ответ лишь кивок, — Чего-то ты молчаливый сегодня, обычно трещишь без умолку, а сейчас из тебя слова не клешнями не вытянуть. Что-то случилось?
— Да нет, все нормально, — мечник присел рядом с ужинающим Гокудерой и заулыбался. — Я просто немного устал. Видимо, темп Облака не для меня.
— Верю, — засмеялся Хаято и запихнул собеседнику в рот одну суши.
— Ты что?! Это только тебе! – Замахал руками мечник.
— Есть с другом гораздо веселее! – Подвигая коробку к Ямамото, заявил Хаято.

Это казалось несколько странным. Хаято никогда не был обделен вниманием, но сейчас это переходило все границы. Кроме обычного количества представительниц прекрасной половины человечества, снующих за ним, теперь в его жизнь ворвалось трое самодовольных мужчин.
Босс так и не прекращал свои домогательства, перейдя уже на реальные намеки. Но хуже всего, что все оставленные этим ублюдком засосы и синяки приходилось тщательно скрывать от бдительного взгляда Хибари Кеи. Тому же только дай повод поревновать. И все это только из-за одного перепихона. Как же теперь об этом сожалел подрывник.
Теперь каждая встреча с ним обращалась в ад. Нет, Кея не просил большего. Но этот ледяной взгляд был просто не выносим. Лучше б он был таким же горячим, наполненным похотью и желанием, как у босса.
Третьим, и может самым спокойным, стал Ямамото. Он старался теперь навещать Гокудеру каждую ночь, подолгу засиживался с ним, постоянно выводил из себя своей глупостью, и не оставлял свои попытки прижать к себе подрывника. И это бесило еще больше! Ведь этот бейсбольный придурок старался вложить в свои жалкие проявления эмоций что-то совсем уже личное.
— И когда это я поменял ориентацию? – Спрашивает Гокудера сам себя. Но ответа найти не может. Ведь если ответ есть, то действительно придется признать, что все эти отношения нравятся.

Хибари зажал Ямамото в коридоре после очередного собрания.
— Что ты делал у него прошлой ночью? – Глаза Облака горят яростным огнем. — Не отпирайся, я видел, как ты проник в его комнату.
— Мы болтали, — дышать было трудно, тонфы перекрывала доступ кислорода. Ответ не удовлетворил Кею, и он сильнее надавил оружием на горло напарника. — Честно, мы просто болтали. Я принес ему бенто и мы ужинали вместе. Больше ничего, клянусь!
Хибари ослабил хватку и Такеши сполз по стенке, кашляя.
— Еще раз увижу, что ты бегаешь к нему, забью до смерти. — Кёя развернулся на каблуках и зашагал в свою комнату.
— Сдается мне, ты не о разоблачении печешься, ха-ха, — ухмыльнулся Ямамото. Хибари смерил его разгневанным взглядом. Мечник с хрипом засмеялся, а Кея еще быстрее зашагал прочь, закусив губу.

Это явно было страшным сном! Ведь он всего лишь пришел проведать его! Ведь никакой опасности он не чувствовал!
И теперь вместо ужина ему приходиться сидеть в шкафу и наблюдать, как Хаято разговаривает со своим боссом. Тот явно не спешил уходить, чем сильно раздражал подрывника.
— Ты совсем не рад меня видеть, Ха-я-то? – Босс вплотную приблизился к помощнику. — Меня так долго не было, ты должен был по мне истосковаться! Ведь так, киса?
— Я просто устал, прости, босс, — улыбаться так, чтоб он ничего не заподозрил. Боже, какая же идиотская идея была запихнуть мечника в шкаф! Почему он его сразу не спровадил?! Ведь теперь этой урод долго не уйдет!
— Позволь, я помогу тебе расслабиться, — его пальцы нежно касаются плеч подрывника и не сильно сжимают их. Хаято выгибается под прикосновением, и боссу это нравиться. Он заставляет Гокудеру полностью отдаться на его усмотрение.
— Сними рубашку, — приказывает начальник, и Хаято подчиняется. Руки разминают затекшие плечи и шею, опускаются вниз по спине, гладят ребра и талию. — Повернись ко мне.
И Хаято, завороженный и расслабленный, совершенно не чувствовавший подвоха поворачивается. Губы босса чуть солоноваты на вкус, но это даже нравиться. Нравиться, как он глубоко и страстно целует его, как его язык сплетается с языком подрывника. А этот садист невероятно хорош!
Ямамото, наблюдающий за всей этой картиной, боролся с диким желанием выскочить и разорвать врага на мелкие кусочки. Как же тяжело было наблюдать, как Хаято изгибается и стонет в руках другого мужчины. Как восхитительно выглядит его тело в свете ночника, как сам, по доброй воле, он позволяет гладить его в самых неприличных местах. И, Боже, почему Ямамото хотел оказаться на месте этого выродка?!
А парочка уже разыгралась не на шутку. Босс из нежного и пушистого превратился в грубого зверя. Он вгрызался в шелковую кожу своими клыками, оставляя следы. Сдавливал соски, царапался, всем своим поведением показывая, кто здесь главный. Схватить его за волосы и насильно поставить на колени, увидеть протест в глазах и нахально улыбнуться. Пощечина быстро расставляет все на свои места.
— Ну же, это тоже входит в твои обязанности, Ха-я-то, — смотреть на унижение такого гордого человека доставляет неимоверное удовольствие. Гокудере не надо повторять дважды. Он расстегивает брюки и достает возбужденный член босса.
Язык не уверенно касается головки, потом еще раз, словно пробуя, обожжется или нет.
— Ты еще долго будешь строить из себя целку? Неужели никогда не сосал у своего дорогого Вонголы? Ну же, поработай язычком, – босс зашелся жутким смехом. Ямамото уже хотел выскочить, чтоб убить этого зарвавшегося нахала, но заметил умоляющий взгляд Хаято. «Прошу, не смей! – Читалось в его глазах, — ты все испортишь!»
Гокудера лизнул еще раз, теперь он прошелся от головки к основанию. Затем осторожно заглотил его, едва касаясь зубами ствола. Босс довольно охнул, положил руку на голову помощнику и принялся задавать темп.
От этой картины Ямамото резко стало жарко. Хаято, стоя на коленях, постанывая, облизывал, посасывал, ласкал руками инструмент хозяина. И это было так возбуждающе. В штанах становилось тесно, рука мечника сама расстегивала ширинку, сама гладила его там. Член реагировал на картину однозначно – он требовал разрядки. Боже, смотреть, как Гокудера сосет, дрочить, и думать о том, что его могут застукать, так заводило!
Босс двигал бедрами все резче и резче, дрожа, сжимая волосы, он хотел осквернить этот прелестный ротик еще больше. Ямамото двигал рукой уже все быстрее и быстрее, закусывая вторую ладонь, боясь издать хоть один лишний звук. Хаято же даже не прикоснулся к себе, хотя сам не хило возбудился.
Еще один резкий толчок и с подбородка подрывника закапала белая жидкость.
— Глотай, — приказал босс, и Хаято подчинился. Боже, это точно было лишним. Один лишь его вид, раскрасневшегося, перемазанного, с затуманенными глазами, заставил кончить Ямамото. Сперма капала с его руки. А самому Такеши было до невозможности стыдно.
Босс, ничего не сказав подчиненному, вышел из комнаты. Хаято все еще не мог восстановить дыхание, сидел на полу и о чем-то судорожно думал. К реальности его вернула скрипнувшая дверца шкафа.
— Гокудера, — позвал его хриплый голос. Такеши сам еще не полностью отошел от увиденного, член все еще стоял, и было до чертей хреново.
Подрывник встал с пола и неровной походкой подошел к мечнику.
— Гокудера, я… — его рот быстро заткнули глубоким поцелуем. Ведь свою порцию удовольствия подрывник не получил.


От автора: А следующая глава начнется с Ямамото/Гокудера...

часть 6
Ямамото не хочет открывать глаза. Если откроет, то сон кончиться. Такой приятный, такой долгожданный, такой чарующий сон раствориться, словно сахар в горящем чае. И останется только сладкий привкус, который вскоре забудется.
Такеши боится открывать глаза. А вдруг это не сон, и первое, что он почувствует, удар в нос? Ведь это теплое, большое, что он прижимает к своей груди, дышащее, ворчащее во сне, сложившее на него ноги и руки, может оказаться Гокудерой. И тогда его не станут спрашивать, что он делает в его постели, его убьют на месте без лишних слов.
Ах, а сон был так прекрасен, что ради него можно было бы и умереть.

Подрывник встал с пола и неровной походкой подошел к мечнику.
— Гокудера, я… — его рот быстро заткнули глубоким поцелуем. Ведь свою порцию удовольствия подрывник не получил. А подрывник всегда получал желаемое. Гокудера целовал требовательно, страстно, посасывая губы партнера.
— Гокудера… — Такеши снова попытался что-то сказать, когда горячие губы оторвались от него, — Я… Ах!
Язык Урагана коснулся уха. Он играл с мочкой, прикусывал, вылизывал как животное, целовал, зарывался руками в непослушные волосы. Такеши стонал, подставляя свою шею под горячие ласки. Подрывник расстегивал рубашку на мечнике, поглаживал его грудь, едва касаясь пальцами.
— Хаято, — шептал он, — Прошу, прекрати.
— И не подумаю, — в зеленых глазах запрыгали хитрые искорки. — Ведь ты хочешь меня? Скажи, что хочешь.
Мечник усмехнулся. Он немного отстранил от себя лицо подрывника и прикоснулся ладонью к его щеке. Тот лишь прикрыл глаза и принялся покрывать короткими поцелуями ладошку. Так хотелось оставить как можно больше напоминаний о себе.
— Хаято, — Такеши гладил его скулу, — Я люблю тебя.
— Я знаю, — шепчет он и целует в ответ, целует губы, щеки, прикрытые глаза мечника, ошалевшего от того, что Гокудера так спокойно воспринял его признание. Руки скользят по спине Хаято, кожа на ней чистая, нежная, ни одного шрама. Все шрамы на груди. Ураган никогда не показывает спину врагу. Руки скользят и сжимают упругую задницу.
Гокудера обхватывает ногами талию товарища, полностью повисая на нем. Ямамото лишь еще беззаботней улыбается и несет любимого к кровати. Аккуратно уложить или бросить?
Гокудера сам отпускает плечи мечника и падает на кровать. Волосы серебряным вихрем рассыпаются по одеялу, руки тянуться к чужой шее и притягивают, чтобы можно было подарить еще один долгий поцелуй. Такой сладкий, такой жадный, такой неземной. Ямамото стаскивает остатки одежды с горящего желанием тела. Брюки падают на пол вместе с нижним бельем. Как же хочется покрыть поцелуем каждую клеточку, лизнуть каждую складочку, дотронуться до самого сокровенного.
— Я люблю тебя, — повторяет мечник, стаскивая одежду с себя и ложась сверху, — Так люблю.
Но Хаято жестом приказывает ему замолчать – прикладывает палец к его губам. Для Гокудеры любовь — это то, о чем нужно молчать. Ведь даже если скажешь, любить сильнее не станешь. А если говорить слишком часто, то слова потеряют свою волшебную силу.
Ямамото лишь улыбается и принимается за свой приз. Вылизать соски, живот, спуститься и чуть прикусить тазовые косточки, охаживать руками его бока и слушать дивные стоны и мольбы не останавливаться.
— Возьми его в рот, — просит подрывник и заходиться в безумии. Мечник исполняет просьбу. Полностью заглатывает, так глубоко, и кажется, что задохнешься. Языком проводить по головке, очерчивать круги, прихватывать кожу губами в особо чувствительных местах. И видеть, как Гокудера изводиться, комкает простынь, сдерживается, чтоб не закричать от удовольствия.
Язык скользит по тыльной стороне бедра туда, где уже так жарко. Дырочка, такая красненькая, такая возбуждающая, требовала к себе внимания. Такеши не придумал ничего лучше, как лизнуть ее. Та лишь дернулась в ответ.
— Идиот, ты что творишь? — рассердился подрывник.
— Она такая миленькая, что я не могу удержаться, — улыбнулся мечник и принялся вылизывать любимого. Хаято аж задохнулся от ощущений. До чего же приятно, Ураган смаковал новое для себя – ощущение чужого языка в своей заднице. Первый палец он практически не почувствовал. Дискомфорт пришел, когда Ямамото ввел еще один.
— Уммм… — застонал он.
— Больно? – испугался мечник.
— Не тяни, входи уже, — умоляет Ураган, закрывая лицо руками, — Я сума сойду, если ты это не сделаешь.
Ямамото пристраивается сверху. Дырочка спокойно приняла в себя член Такеши. Первый толчок отозвался жуткой болью по телу Гокудеры. Боже, как хотелось вытащить его из себя. Но дальше будет лучше, успокаивал себя подрывник.
— Что, слабо во всю длину? – спрашивает он, усмехаясь через силу, — Ну же, сильнее.
И Ямамото подается вперед еще раз, почти доставая там внутри до заветной точки.
— Ну, еще чуть-чуть, — молит со слезами на глазах Гокудера, толчок, и он заходиться беззвучным криком, изгибаясь от наслаждения. Боже, как это классно! Ямамото увеличивает темп, полностью входя в податливое тело любовника. А тот извивается, впивается ногтями в заботливо подставленную спину, рвет простыни, и стонет, похотливо трогает свой член.
— Перевернись, — шепчет мечник и подрывник подчиняется.
Движения стали резче и глубже. Подрывник уже держится из последних сил, уже несет какой-то бред, смотрит куда-то стеклянным взглядом и стонет как очумелый.
— Такеши, я больше не могу, — рука мечника ложиться на ноющую плоть и начинает двигаться в том же темпе, что и хозяин. Хаято последний раз изгибается и сильно сжимает мечника внутри себя. Чужое тепло разливается по его нутру. Секунда, и с руки Ямамото капает белая жидкость.
Гокудера притягивает к себе мечника и целует.
— Пошли в душ, что ли?

Утро заявляет о своем приходе пением птиц. Но просыпаться не хочется. Если проснешься, придется уходить и оставить его опять одного. Одного на растерзание этому ублюдку. Его – самого дорогого человека на всем белом свете.
— Хаято? – тихо спрашиваешь его, но в ответ тишина. Глаза приходиться открыть, чтобы проверить, здесь он или нет. И улыбнуться. Он спит, как зверек, поджав ручки и ножки под себя. Такеши пытается бесшумно встать, чтоб собраться и уйти, пока он не проснулся. Только он опустил ноги на пол, горячая рука ухватила его сзади.
— Я тебе разрешал уходить? – спросонья он довольно зол. Ямамото улыбнулся и повернулся к нему, чтобы сказать, что уходит, — Я тебя не отпускал.
Хаято тянет парня на кровать и укладывает рядом с собой. Обнимает его, складывает на него ногу, утыкается носом в грудь.
— У нас еще есть час, давай еще побудем вместе, — просит подрывник, целуя мечника куда-то в шею, — Просто поспим.
И он мгновенно засыпает. Засыпает с мыслью, что говорить о любви не стоит. Засыпает в объятиях родного человека.

— Я все-таки планирую, нападение на Вонголу, — заявил на собрании семьи босс. — Я хочу убить Саваду.
Глаза Гокудеры расширились. Но почему, почему? Ведь Хаято искусно создал столько проблем для этого выродка, что у того просто не было выхода, только решать их. У него не должно хватить сил, чтоб сделать это! Лучшие бойцы так далеко от базы! Остались только совершенно никчемные подчиненные! С такой армией он не сможет воевать. Так почему он решил идти на Вонголу?! Чего он хочет добиться? Будь Гокудера глуп, он решил бы, что это самоубийство. Но подрывник шкурой чувствовал подвох.
— Наш основной противник – Хибари Кея, на этой неделе покинул их поместье. Охранять десятого босса остались только два человека. Сасагава и Ямамото. Именно тогда мы и нанесем удар.
— А это не самоубийство? – спросил один из подчиненных, — Я понимаю, самым сильным там является Хибари, но и мечника нельзя сбрасывать со счетов. Он ученик Скуалло. Да и сам Савада довольно силен.
— Против лома нет приема, — ответил на это босс. — Савада хорош, но после автоматной очереди в хрупкое тело выжить довольно сложно.
— Значит, ты твердо решил, — Хаято смотрел на начальника через челку и усмехался, — что убьешь его.
— Ничего личного, детка, — ответил на это босс. — Но на троне может сидеть только один король.

Хибари потер глаза. Было три утра, он лег только час назад, устал, как собака, пока следил за противником, а теперь какой-то урод решил его разбудить! Выебу! Потом забью до смерти! И снова выебу – решил Хибари.
Телефон звенел как сумасшедший. Человек на том проводе не оставлял попыток поднять Хибари. Кея дотянулся до телефона и проснулся от удивления. Гокудера? Он совсем чокнулся, ему звонить?! Он же себя раскроет, чертов идиот!
— Хибари, ты почему так долго не отвечал?! – вопль Гокудеры мог и мертвого поднять, — У нас ЧП! Срочно возвращайся к Десятому! На вас готовиться нападение.
— Погоди, не кричи так, — попросил Хибари, принимая вертикальное положение на кровати, — Ты сейчас не шутил?
— ДА КАК Я МОГУ ЭТИМ ШУТИТЬ, ДУРАК! ДЕСЯТЫЙ В ОПАСТНОСТИ! – Хибари слышал, как у подрывника затрещал в руках телефон. Звонок оборвался, и мелодичный женский голос сообщил, что разъяренный абонент в данное время не доступен или выключен.
— Значит, не шутил, — хмыкнул Кея и принялся звонить в аэропорт, чтобы заказать билет на ближайший рейс в Италию.

Нападение назначено на завтра. У него только этот вечер, чтобы сообщить Десятому. Только каких – то восемь часов. Так мало. И так достаточно.
Сегодня он встречается с Ямамото в том парке. Хотя лучше бы позвонить по телефону, но Хаято его так сильно сжал, что он просто треснул по швам. Подрывник уже пожалел о том, что понадеялся на технику и не заучил номера всех хранителей наизусть.
Боже, когда вся база стоит на ушах, улизнуть практически незаметным невозможно! Но невозможное для обычного человека – просто как улицу перейти для Хранителей Вонголы. Прикинуться больным, попросить не беспокоить и запереться в своей комнате, а потом через окно, тем же маршрутом, что он каждое утро провожал Такеши.
— Хаято! – радостно заулыбался мечник, увидев бегущего к нему подрывника, — Любимый…
И прижать сопротивляющегося парня к себе, ища губами его мягкие губки.
— Прекрати, бейсбольный придурок, — возмущался Гокудера, — Срочно возвращайся в поместье и передай — завтра на вас будет нападение. Я уже сообщил Хибари, он должен был вылететь.
— Я знаю, он уже позвонил, — Ямамото продолжал улыбаться и пытаться удержать разгневанного Хаято в своих объятиях. — Тсуна начал подготовку.
— Так почему ты здесь?! – заорал Ураган. — ТЫ ДОЛЖЕН ЕМУ ПОМОЧЬ!
— Не волнуйся ты так, — просит Ямамото, наконец, целуя любимого, — Я хотел тебя увидеть, вот и пришел.
— Идиот, — Гокудера расслабился, и потянулся за новым поцелуем. Целоваться вот так, в свете одинокого фонаря, понимая, что все уже сделано, и пора бы уже насладиться возможностью – все это успокаивало и настраивало на романтический лад.
Ямамото гладил его по голове и шептал, что после этого нападения Гокудера сможет вернуться к семье и тогда мечник его уже никуда одного не отпустит. Будет с ним рядом до тех пор, пока сможет дышать. А Хаято лишь говорил ему, что он дурак, и еще больше прижимался к теплому телу. Сейчас эта долбаная разница в росте, которая его постоянно бесила, была такой удобной штукой. Устроиться у мечника на груди и чувствовать, как он целует тебя в макушку.
— Так вот ты где, Ха-я-то, — за спиной раздался мерзкий голос, — А я то думал, почему ты мне не отвечаешь взаимностью, — истеричный смешок, — А ты, оказывается, меня просто предавал все это время.
Гокудера с ужасом поворачивал голову. Как? Это все, о чем он думал.
Босс со своей бешеной свитой стоял возле фонтана и целился в пару из пистолета.
— Гокудера Хаято, я отменяю твое участие в завтрашнем нападении, потому что нападение на Вонголу начнется сейчас, — свора радостно заржала и ринулась в бой. Окружить их со всех сторон, угрожая пистолетами, металлическими трубами и ножами, толпа в двадцать человек давала понять им, что бежать им не удастся. Гокудера закусил нижнюю губу. Черт, так попасть! Но где, где он прокололся?
— Думаешь сейчас, небось, где же ты так лоханулся, если босс тебя выследил? — ублюдочный садист мерзко смеялся. — Я просто захотел побыть с тобой наедине, пришел в твою комнату, а тебя там нет. Обыскал всю базу и понял, что ты сбежал. Сбежал на свидание к нему!
Пуля просвистела всего в нескольких миллиметрах от лица Хаято и попала в плечо мечника, но тот даже не закричал. Лишь сжал свое плечо. И сжал зубы, терпя боль. Охрана радостно заулюлюкала, учуяв свежею кровь.
— Ах ты, мразь! – взревел подрывник, удерживая теряющего сознание мечника — Я убью тебя!!! Клянусь, я сам прикончу тебя!
— Мальчики, разберитесь с ними, — босс развернулся и пошел в сторону базы, — Но не убивайте, Хаято в подвал и пытать, а Ямамото избейте и отпустите, пусть предупредит своих. Играть с подготовленным противником гораздо веселее, — дикий смех, обрывками доносившийся до слуха подрывника через вопли своры.

Хибари распахнул входную дверь.
— Травоядное, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – взревел он.
Тсуна вылетел в коридор из своего кабинета и, спотыкаясь, побежал в холл, где сейчас буйствовал Облако. Когда он увидел своего Хранителя, ничего не понимающего, разозленного, он бессильно сполз на пол.
— Хибари – сан! У нас беда! Они напали на Ямамото! – пропищал он. — И еще схватили Гокудеру!
— ЧТО? – зрачки Кеи испуганно расширились, — Травоядное, ты пиздишь! Они не могли его схватить! Это же Ураган! Он никогда бы… не за что…
Воздуха не хватало, последнюю фразу договорить так и не получалось.
— Они забрали его, Хибари-сан, — Ямамото вышел из-за спины Тсуны, весь перебинтованный, избитый, с рукой на перевязи, — Он его вычислил. Нас окружили в том парке. Меня избили, а его забрали на базу пытать.
— Такеши, тебе нельзя вставать! – заволновался Савада, — Ты еще слишком слаб!
— Подожди, Тсуна! – он отстранил пытавшегося загнать его обратно в комнату друга, — Хибари-сан, прошу, спасите его! Они убьют Хаято! Прошу! — Ямамото неуклюже опустился на колени и поклонился, — Прошу, спасите! Я не могу даже катану в руки взять, я сейчас настолько бесполезен, что не смогу его оттуда вытащить. Прошу, вы же самый сильный среди нас! Я не смогу без него, пожалуйста, спасите Хаято!
Хибари подошел к стоящему на коленях Дождю и пнул его по голове. Такеши отлетел и упал на пол, заскулив от боли. Тсуна кинулся поднимать его, а Облако лишь смотрел на него с презрением.
— Ничтожество, — шептал он, — кусок дерьма! Да как ты вообще смеешь меня о чем-то просить?! Ты, псина, украл у меня самое драгоценное, и теперь стоишь на коленях, умоляя спасти его!
Ямамото поднял глаза на взбешенного Кею. Того трясло, кулаки сжимались, лицо обезобразила ужасная гримаса, будто ему сейчас было больно до одурения. Тсуна ничего не понимающим взглядом смотрел на них обоих, стараясь понять, о чем таком драгоценном сейчас говорил Хранитель. Хибари лишь развернулся и пошел к двери.
— Хибари? – тихо позвал его вышедший на шум Реборн.
— Реборн-сан, пожалуйста, защитите этих травоядных. Я обещал Гокудере, что защищу их, но я не смогу.
— Ты едешь туда? – спросил Такеши.
Хибари не стал отвечать, лишь погромче хлопнул дверью на прощение.
— Его не надо было просить спасать Гокудеру-куна, — сказал репетитор мечнику, — Он бы пошел туда, даже если бы его приковали.

Гокудеру окатили холодной водой. Он снова потерял сознание от боли. Сколько его уже бьют? Час? Два? Вечность? Главное, продержаться. Не сдохнуть, пока вновь не увидит друзей, не увидит Ямамото.
Глаза было очень трудно открыть, лицо горело от побоев, и было странное ощущение, что тебя сейчас вырвет. Тело болело, отзываясь острой болью при каждом движении.
— О, смотрите, наша принцесса проснулась, — чья-то грубая рука схватила Гокудеру за челку и подняла голову в воздух, — Ну как спалось, принцесса?
Кто-то засмеялся, и его опустили. Пол был холодным, мокрым, в чем – то липком и воняющем. Из одежды на теле оставались только брюки, поэтому парень замерз. Зубы стучали, а руки связанные за спиной заныли. Безумно хотелось пить, а из разбитой губы текла соленая кровь.
— Может, нам стоит повеселиться с предателем? – спросил голос, — Босс просил его только не убивать, но насчет траха он не говорил ничего.
— Хорошая идея, — поддержал его приятель, — Я с удовольствие засуну ему.
Чужие мертвецки ледяные руки принялись стаскивать с него брюки. Снова злобный смех. Хаято все же смог открыть глаза и посмотреть, что происходит в комнате. Четверо. Когда его привели сюда, было восемь. Значит, они уже отправились в поместье. Но даже с этими четырьмя в таком состоянии будет трудно стравиться.
Один их охранников сел рядом и попытался его поцеловать. Хаято укусил его за язык, за что получил ногой в челюсть.
— Ах ты сука! – сказал мужчина.
— Пошел на хуй, педик, — сплевывая кровь, ухмыльнулся подрывник.
— Ох, а он еще пытается упираться, — сказал тот, кто назвал его принцессой, — Но это лишнее, просто дай нам закончить начатое, принцесса, и получи свою порцию удовольствия. Босс сказал, что тебе не впервой спать с мужиками.
Он подошел к подрывнику и уткнул его носом себе в пах.
— Ну же, давай, отсоси мне, шлюшка, — улыбался он.
— Опаздываешь, — тихо сказал Ураган.
— Что? – не понял мужчина.
— Я сказал, что он опоздал, — Гокудера поднял на обидчика насмешливые глаза, — Я на твоем месте убил бы их сразу, они порядком достали меня.
— Ты что несешь? – не понял охранник и притянул его за волосы к своему лицу.
— А на на твоем месте я бы не оборачивался, он очень зол, — рассмеялся Хаято.
Мужчина повернулся назад, за что получил тонфой по голове. Та с хрустом проломила череп, разбрызгивая кровь по полу.
– Что за черт? – закричал один из охранников и кинулся с битой на стоящего в дверях Хибари. Тот же с легкостью отбил удар и ударил коленкой парня в живот. Следующий удар сломал ему шею.
— А ты крут, — рассмеялся третий охранник. Они с товарищем принялись обходить его с разных сторон. Напасть одновременно – было единственным принятым ими решением. Только они недооценили Хибари. Слишком сильно недооценили. Одному сломать нос так, чтоб хрящ вошел в мозг, второму свернуть шею, и все это за пару секунд.
Гокудера спокойно сидел на полу и наблюдал за картиной. Хибари вытер тонфы от крови о пиджак и подошел к напарнику.
— Почему так долго? – еще раз спросил Хаято.
Вместо ответа он почувствовал жесткие губы на своих. И раздражающий привкус металла. Язык Кеи проник внутрь Гокудеры и принялся хозяйничать на захваченной территории.
— Это плата, — тихо говорит Облако, поднимая товарища, — Нам пора.
— Ты еще долго будешь игнорировать мои вопросы? – Гокудеру немного закусило то, что он опять обязан жизнью самому пугающему в их семье члену.
— Я зачищал базу, — наконец, ответил Хибари.

Нападение шло полным ходом. Тсуна уже почти выдохся. И откуда этот урод взял столько народа? Было сложно, очень сложно. Пламя Посмертной Воли немного ослабло, оно и понятно. Хоть Тсуна и был в гиперрежиме, но удерживать натиск врага с четырех сторон, было тяжеловато.
Ямамото и Сасагава крутились где-то рядом. Тсуна очень долго спорил с мечником, настаивая на том, чтоб он не принимал участие в сражении, но парень был не преклонен. Да и Рехей его экстремально поддержал, напугав Тсуну своими воплями.
И еще эти страшные мысли о Хаято. Как он? Цел? Спас его Хибари или нет? Савада трясет головой, пытаясь выкинуть это из головы, но как приказать своему телу не волноваться за друзей.
Первый барьер враги прорвали довольно быстро. Сад они захватили, но вот сам дом еще держался. И обещал держаться еще дольше, если бы не снаряд, выпушенный в сторону их входной двери из базуки. Взрыв разворотил пол стены, вынес стальную дверь, которой так гордился Десятый и теперь приходилось отступать на верхние этажи.
Их загнали в угол и собирались убить, утопить, как котят.

Машина гнала на предельной скорости. Хаято сидел на пассажирском сидении и перевязывал раны. Хибари лишь изредка посматривал на него, но ничего не говорил.
— Что-то случилось? – не выдержав этих странных взглядов, спросил подрывник.
— Ты его любишь? – тихо спросил Хибари.
— Это не то, что я могу обсуждать с людьми, — загадочно улыбаясь, ответил Гокудера. – Я привык думать, что это то, о чем стоит молчать.
— Значит, любишь, — пытаясь сделать равнодушный вид, сказал Хибари. Но его пальцы сильнее сжали руль, — И он любит тебя.
— А ты? – Хаято повернул к нему голову.
— Я не знаю, — почему-то сказал Кея. Он и сам не понимал, что происходит сейчас в его голове. Всегда сильный и хладнокровный Хибари сейчас больше всего на свете завидовал Ямамото.
— Понятно, — Ураган дальше принялся молча зализывать свои раны.

Вонголу загнали в угол. Десятый уже двадцать минут пытался разобраться с этим ублюдком, но тот сражался с ним на равных. Его пламя было чем-то похоже на Занзавское, но прорыв точки нуля на него не действовал. Поэтому все на что мог уповать мелкий босс, были его боевее навыки. Обычная грубая сила, усиленная пламенем.
Только Вонголу загнали в угол. Половина его людей полегла. Сасагава сражался против пятерых уже на последнем издыхании, держась наверно только потому, что на его глазах раненный Ямамото стойко крошил своих врагов в капусту и не сдавался.
И сейчас, когда пламя погасло, и он смотрит в счастливое лицо врага и понимает, что спасти его просто не кому, Савада понимает, что именно сейчас он может наконец обрести желанный отдых – смерть.
— Знаешь, что меня больше всего бесит, Савада? – спрашивает его упивающийся победой враг, — Это их преданность тебе. Я создал для Хаято все условия, но он не бросил тебя. Я старался получить его, но он полностью принадлежал тебе. И это меня бесит.
Босс взвел курок, а Тсуна лишь устало смотрел на него своими карими глазами. Радовало, что Реборн увел девочек и детей из поместья. Они не увидят его позора.
— Я ненавижу тебя! Все, что я хочу, принадлежит тебе. И я силой заберу это. Я заберу у тебя Гокудеру, — босс прицелился в голову закрывшему глаза Тсуне. «Интересно, неужели я, правда, такой слабак»,думает Савада.
— Прости меня, Гокудера-кун, — шепчет Десятый, — Но я проиграл.
— И не подумаю, — Тсуна удивленно открывает глаза, услышав дорогой голос, — Эй, пидорас, отошел от моего босса, иначе сдохнешь!
Гокудера, облокотившись об остатки дверного проема, пытался перевести дыхание.
— Гокудера! Ты… — шепчет Вонгола, мысленно говоря Богу спасибо, — Ты пришел!
Гокудера направил пистолет на врага и стал приближаться. В его глаза читалось столько ненависти, злобы и желания убить, что он сейчас меньше всего напоминал того Гокудеру, который радостно вопил «Десятый». Враг удивленно смотрел на подрывника.
— Как?— спросил он
— Хибари, — ответил Хаято, — Сейчас он зачищает сад. Не повезло им, тем, кто встал на вашу сторону. Здесь их ждет только смерть. Также как и тебя.
Босс улыбнулся.
— Хаято, вернись ко мне, — попросил он, — Стань обратно моей правой рукой. Ведь я дал тебе все, что ты хотел. И я дам тебе еще больше. Только застрели своего Десятого. Вернись ко мне, Ха-я-то.
Гокудера остановился. Его взгляд упал на растерянного Тсуну. Почему–то в эту секунду Савада даже не смог понять, о чем думает подрывник. Тот же улыбнулся.
— А почему бы и нет, — заявил он, — Ты же дашь мне все?
— Да – да! Все, что ты хочешь, — босс опустил пистолет и раскрыл объятия навстречу подрывнику, — Только убей его, и мы начнем новую жизнь. Я даже сохраню жизнь этим идиотам, что были его Хранителями. Они будут работать на меня.
Гокудера в плотную подошел к боссу, позволяя ему себя обнять. Тот вцепился в него мертвой хваткой. Тсуна, наблюдавший за этой сценой, готов был провалиться под землю. Он не понимал, что происходит. Неужели, его действительно предали?
— Ну-с, теперь избавимся от прошлого, — сказал Гокудера. Направляя оружие на Тсуну. Тот ошарашено заплакал, все-таки предал, — Только… Только я не люблю, когда меня называют Ха-я-то.
Раздался выстрел. Тсуна поняв, что жив и даже не ранен, открыл глаза. Хаято стоял в пол оборота к врагу и целился ему в грудь.
— Что? – из-за рта босса брызнула кровь. Он пошатнулся, но удержался на ногах, — Ты…
— Я не предам Вонголу. Я не предам Десятого. Я не предам свою семью ни за что на свете! – закричал Хаято, нажимая на курок.

Это был самый шикарный праздник!
В семью после долгой миссии вернулся Хранитель. Уставший, раненый, но выполнивший свою задачу. Хаято Гокудера, победивший, разваливший, уничтоживший врага семьи Вонголы. Вернулся самый любимый всеми Правая Рука Десятого. А вместе с ним вернулась прежняя жизнь.
В отремонтированном поместье собралась все друзья. Они праздновали победу. Праздновали то, что у Вонголы есть такой преданный человек. Праздновали возвращение кольца Урагана на его прежнее место.
Когда Тсуна при всех возвращал его, все вокруг рыдали от счастья. Даже сам Савада, видя, как друг надевает кольцо на палец, расплакался и уткнулся ему в грудь.
Гокудера лишь ахнул «Десятый» и положил руку ему на голову. Тсуна после этого жеста еще сильнее прижался к парню и принялся умолять подрывника никогда не бросать его. Хаято лишь гладил его по голове и обещал, что больше никогда не оставит босса так надолго.
Люди вокруг прониклись ситуацией и тоже принялись лить слезы в три ручья. Особенно Рехей. Он экстремально плакал, вытирая сопли галстуком разозлившегося Кеи. Тот в свою очередь съязвил на тему двадцатилетних младенцев и принялся отбирать свой галстук.
Сегодня можно праздновать, плакать от счастья и смеяться до потери пульса. Сегодня после долгой миссии в целый месяц вернулся для всех дорогой человек. Живой и здоровый.

Хаято сидел на подоконнике и курил. Он уже месяц не сидел здесь и не смотрел с это небо. Боже, до чего хорошо дома.
— Простудишься, — говорит ему с кровати Такеши, — Иди скорей ко мне.
Подрывник делает последнюю затяжку и выбрасывает сигарету. Дождь следит за каждым его движением, с улыбкой отмечая, что уже давно не видел его курящим. Для Хаято покурить значит расслабиться. А расслабиться на миссии он просто не мог.
Гокудера подходит к кровати и быстро забирается под одеяло, прижимаясь к теплому телу Ямамото. А тот только по-идиотски улыбается и тянет его к себе, целует и нежно гладит его волосы.
— Откуда этот синяк у тебя на правом боку? – неожиданно спрашивает Гокудера, — И давай ты скажешь мне правду. Я пойму, если ты мне соврешь.
— Это подарок от Хибари, — говорит мечник.
— Вы подрались? – Гокудеру начало трясти.
— Нет, он просто зажал меня и сказал, что если я тебя обижу, он меня забьет до смерти. И в доказательство ударил тонфой по ребру. Не переживай, уже совсем не болит, — мечник целует подрывника в щеку, — А потом он сказал, что больше не станет к тебе лезть. Но «если что», ты можешь к нему обращаться.
— И что он подразумевал под этим – «если что»? – задумался Гокудера, — А, и хрен с ним!
Ураган поудобней устраивается рядом с Дождем и начинает рассказывать, что он собирается сделать завтра. Слушать эти планы нравиться Ямамото. Потому что они всегда заканчиваются тем, что один из них обязательно заснет в комнате другого. Потому что в этих планах видно, что Хаято намерен продолжить эти отношения. Потому что засыпать под болтовню любимого так здорово.
Когда Такеши уже сопит, Хаято нежно целует его и шепчет на ухо, что любит его. Нет, все-таки он ошибался. Любовь – это не то, о чем стоит молчать. Ведь если ты не признаешься, то спокойно можешь потерять свое самое заветное сокровище.

@темы: Экшн, Вонгола, Ямамото/Гокудера, Фанфикш, Мои творения, KHR, Аниме, Любовь, Слэш

---

ТО, о чем стоит молчать, часть 1

Автор: Natsume, то есть я
Бета: Ferum
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Ямамото/Гокудера, остальная Вонгола, Хибари/Гокудера, Чужой босс/Гокудера, пока все

Рейтинг: NC-17
Жанры: Экшн (action), Ангст, Юмор, Романтика, Слэш (яой)
Предупреждения: Нецензурная лексика, Насилие
Размер: Миди, 31 страница
Кол-во частей: 6

Описание:
Раскрывать все сразу нельзя, а то читателям ведь будет не интересно, правда ведь?
В мире мафии появляется достаточно сильный противник для Тцуны и его Хранителей. Бьянки и Фуута взяты в заложники. И спасти их может только НЕ член Вонголы.
И как вы догадались - главный герой Хаято Гокудера)
Посвящение:
Пишу под действием таблеток от простуды, им и посвящаю)
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения, прошу простить, если что.
Примечания автора:
По началу вам может показаться, что здесь ООС, но это не так.

Часть 1
— Травоядное, ты идиот, — Хибари как всегда категоричен.
— Но, Хибари-сан, мы ведь говорим о Гокудере. Сможет ли он так поступить? Ведь для него это много значит, — промямлил Тсуна, сжимаясь под ледяным взглядом Облака.
— Тебе принимать решение — ты босс. Не забывай об этом, — напомнил Реборн, отпивая кофе. — У семьи сейчас серьезная проблема. И ее решение – первостепенная задача. И ты сам знаешь, что все можно поручить Хаято, он справиться лучше других.
— Но, почему Хибари – сан не может взяться за это дело? Ему это больше подходит!
— Не задавай лишних вопросов, слабак, — прервал его Кея. — Я помогу ему, но в открытую действовать не стану. Если ты не можешь, я все ему объясню сам.
Тсуна лишь согласно наклонил голову. Прости меня, Хаято, но это ради семьи.

В эту ночь Савада уснуть так и не смог. Поговорил ли Хибари с Гокудерой? Что тот ему ответил, согласиться ли он? Ведь сейчас на кону стоит не столько честь семьи, сколько жизни их близких.

Пару месяцев назад в мире мафии появилась новая сильная семья, глава которой был довольно опасным типом. Первое, что он приказал своим подчиненным — уничтожить несколько слабых семей, находящихся под защитой Вонголы.
Когда Девятый вмешался, новый босс заявил, что если он сунется еще раз, то это расценят как объявление войны внутри мафии. А этого допустить не могли. Плюс, ради своей безопасности эти ублюдки захватили в заложники Бьянки и Фууту. Так как они официально еще не входили в состав Вонголы, то разворачивать масштабную спасательную операцию было нельзя.
Девятый повесил решение этой проблемы на своего наследника, надеясь, что у того хватит сил разобраться со всем. Естественно, наставник Реборн, уже пять лет как не отходящий от Тcуны ни на шаг, ринулся ему в этом «помогать».
И теперь был разработан целый план, выполнить который можно только одним способом – уговорить в нем участвовать взрывного Хранителя Урагана Десятого Вонголы.

— И как это понимать? – Гокудера нахмурил брови, — Десятый, ты хочешь сказать, что выхода у нас нет?
— Нет, я такого не говорил, — Тcуна энергично затряс руками. Его пугали налитые злостью глаза подрывника. — Просто сейчас мы не в силах что-либо сделать.
Тcуна скривил мордочку «ну прости меня, я всего лишь слабак». Гокудера злобно щурился, сложив руки на груди. Хибари в углу ел виноград с видом, что его вообще ничего не касается. Ямамото с Рехеем непонимающе переглядывались, а Реборн спокойно пил свой кофе. На экстренном собрании Хранителей Вонголы не было только Хром и Ламбо. Где была иллюзионистка со своей странной свитой — никто не знал. А Грозу просто вытолкали взашей, когда он попытался проникнуть на взрослую «вечеринку».
— Хибари-сан? — Взгляд Правой руки упал на Облако. Тот только развел руками и хищно улыбнулся, показывая, что ему это дело на раз плюнуть, но приказ есть приказ. Это поведение товарища злило Хаято еще больше.
— Эй, мы тут ничего экстремально не понимаем, — подал голос Рехей. — Так мы деремся с ними или нет?
— Совет запретил нам приближаться к этой семье, так как у нас нет повода на нее нападать, — еще раз объяснил Реборн.
— Но там моя сестра! – Не выдержал Гокудера, —и Фуута! Десятый, ты сам говорил, что мальчишка тебе как младший брат! И мы их так просто там бросим?!
— А что еще остается?! – Савада сорвался на крик.— Мы НЕ МОЖЕМ к ним даже приблизиться! Ты хочешь войны?!
— Нет, но… — задохнулся в гневе Гокудера.
— Тогда сиди и не высовывайся, — подытожил Хибари. — Ты член Вонголы. Ты сейчас ничего не можешь.
— Но Тсуна, — встрял в разговор Ямамото. — Тогда наши друзья могут погибнуть. Я немного понимаю Гокудеру, он очень волнуется за сестру и Фууту. Быть может, есть пути обхода?
— Нет, мы все проверили, — вздохнул Тсуна, — нам даже не к кому обратиться, так как Бьянки и Фуута не принадлежат ни к одному клану.
— А отец, Десятый? – с надеждой в глазах спросил Хаято. — Вы связывались с моим отцом? Он должен помочь, ведь Бьянки должна унаследовать семью.
— Он отказался в это лезть. Видимо, его уже припугнули, — ответил Реборн.
— Но… — начал мечник, — если все рассказать Совету? Рассказать, что Бьянки сестра Хаято, они должны будут переменить решение.
— Еще раз, для тупых, повторяю, — Реборн поставил пустую чашку на стол. — Всем членам семьи Вонголы запрещается даже пальцем их касаться. Поэтому, умоляю, прекратите вы этот спор. Мы здесь бессильны. Хаято, я тоже боюсь за Бьянки, она моя любимая. Но цена слишком высока, ты как никто должен это понимать.
Смотреть на трясущегося Урагана и самому при этом оставаться спокойным, было сложно. Ямамото встал с дивана и подошел к другу. Все, что сейчас он мог сделать – ободряюще сжать его плечо. И почувствовать на себе испепеляющий взгляд – Хранитель ненавидел, когда его жалеют.
— Хаято, давай оставим все, как есть, — прошептал Тсуна, пытаясь накрыть ладонь подрывника своей, — и посмотрим, что в итоге будет.
— Слабак! – Хаято неожиданно отдернул руку. — Все только и можешь, что прикрываться правилами! А на самом деле просто ничтожество!
— Хаято, ты чего? – удивился Десятый. Все обескуражено смотрели на Хранителя. Даже Хибари заинтересовался происходящим.
— А того! Меня достала ваша поголовная никчемность. Все время мы пытаемся быть хорошенькими, а там из-за нас страдают люди! Надоело!
Хранитель скинул с плеча руку Ямамото и зашагал к выходу.
— Гокудера, — еще раз позвал Тсуна.
— Если Вонголе запрещено к ним прикасаться, тогда я перестаю быть частью этой семьи, — подрывник резко развернулся и швырнул что-то под ноги своего босса. — Я больше не Хранитель. Прощайте.
Тсуна трясущимися руками подобрал брошенное ему кольцо. Ямамото кинулся за подрывником, намереваясь его остановить. Хибари снова потерял всякий интерес к происходящему и принялся доедать виноград.
— Эй, я сейчас вообще экстремально ни черта не понял! – Взревел Рехей, — Гокудера нас только что бросил, что ли?
И только Реборн во всем этом безобразии довольно улыбался.

Ямамото догнал друга уже у дверей поместья.
— Гокудера, да остановись ты хоть на минуту, — молил он, стараясь хоть на чуть-чуть задержать подрывника.
— Отвали, бейсбольный придурок, — огрызался Хаято. — Мне и так тошно.
— Тогда, давай вернемся обратно, — просил мечник, — все понимают, что тебе тяжелее всех. Именно сейчас, когда у вас с сестрой все начало налаживаться. Прошу, не злись на Тсуну. Он ни в чем не виноват.
— Да знаю я! – Гокудера резко остановился, — но я принял решение, я больше не в семье. И дай мне, наконец, уйти.
Ямамото чуть не плакал, когда в дверном проеме исчезала худая изящная спина подрывника. Он понимал, поведение Хаято расценят как предательство. И это нонсенс. Самый преданный человек Десятого бросил его в самый напряженный момент. Мир мафии может расценить это как сигнал к атаке и растерзать новое поколение Вонголы.
Хаято ушел. А вместе с ним ушло абсолютно все – никто так мастерски не мог заставить их работать. Даже Хибари прислушивался к его решениям, что было не свойственно человеку такого типа. Возможно, именно из-за Гокудеры Савада еще не свихнулся со всем этим бардаком и окончательно отказался бы от звания наследника.
Хаято предал.
Хаято их бросил.

Слухи в мире мафии распространяются как ветер. Буквально на следующий день в поместье Десятого выстроились люди, чтоб зарекомендовать себя на место Правой руки. И это бесило. Бесило всех Хранителей. Сасагава не сдержался и экстремально спустил парочку надоедливых прилипал прямо с лестницы. Десятилетний Ламбо ходил по замку и ныл, требуя, чтоб ему вернули «Глапудеру». Тсуна закрылся с Реборном в кабине и никого не впускал. О чем они говорили, никто даже и догадаться не мог. А Ямамото…
Ямамото все время вспоминал злобные глаза друга и его удаляющуюся спину. И так хотелось все переиграть. Найти в себе силы, чтоб сорваться с места и схватить его в охапку. И потащить ко всем — мириться. И самолично напялить на него это чертовое кольцо. И засмеяться. Как раньше.
А сейчас…. Сейчас не было сил даже на самую слабую идиотскую улыбку, даже на улыбку для самого себя.
— Ты слишком сентиментален, травоядное, — Хибари несильно толкнул его под ребра тонфой, и, увидев удивленное лицо товарища, пояснил, — у тебя на лице написано, что ты переживаешь.
— Не думал, что тебе не все равно, — усмехнулся мечник.
— Мне все равно, — безразлично парировал Облако. — Только Ураган средь вас был самым забавным. Он всегда так умильно бесился, когда я не слушал, что он говорит.
Хибари довольно улыбнулся.
— Я с радостью забью его до смерти, когда он вернется, — Кёя зашагал в сторону кабинета Тсуны.
— А-ха-ха, Хибари – сан, вы тоже скучаете? — Ямамото был рад, что не он один думает о возвращении Гокудеры.
Хибари ничего не сказал, лишь махнул рукой. А на душе Ямамото кошки заскребли все же мягче, чем до разговора. Ведь если Хибари говорит, что Ураган вернется, то пусть даже тот станет упираться, Кея притащит его за волосы.

Слухи в мире мафии распространяются мгновенно. Самый лучший тактик бросил Вонголу. Самый лучший тактик теперь без работы. Почему бы не прибрать лучшего тактика?
Хаято обосновался в небольшом баре на окраине города. Стакан виски в руке — уже не первый стакан. А напиться и не думать о произошедшем было сложно. Практически не получалось. И палец чесался. Без кольца было неудобно, непривычно и очень хотелось не замечать эту тонкую белую полоску на загоревшей коже.
Хаято обосновался в небольшом баре на окраине города. Удачное место, чтоб найти нового хозяина. А нужен он тебе, этот новый хозяин? Ведь вроде старый тебя устраивал? И замаскировывать его недостатки было твоей работой. Работой, что нравилась больше всего в жизни.
Подрывник прикрыл глаза и замотал головой, чтоб отогнать навязчивые мысли. И вместо успокоения вспомнилось лицо этого бейсбольного кретина, готового разрыдаться.
— Ну вот, блин, все настроение испортил, — Гокудера откинулся назад на стуле и поправил очки, — и почему я сейчас о нем подумал?
Вспоминать о мечнике странно. Вот вспоминать о Десятом правильно. И о Реборне, в какой – то степени — тоже. Даже о том, о чем он говорил с Хибари. А вот зареванной роже Ямамото в этом списке дан красный свет. И все же безумно хотелось в тот момент рассмеяться, биться в истерике, и вытирать выступающие слезы. Таким мечника не часто можно было увидеть. Только ради этого можно было еще раз предать Вонголу.
— Скучаешь? – На соседний стул подсела девушка.
— Можно сказать и так, — Хаято улыбнулся ей. Знакомое милое личико. Одна из подчиненных того упыря, который похитил его сестру и Фууту, — я понимаю, ты сюда не выпить со мной пришла. Хочешь что-то предать от своего босса?
— Ого, какая проницательность! Ты и, правда, гений, как о тебе говорят. Да, я от босса. У него есть к тебе предложение. Ты будешь служить ему, а он отпустит твою сестру и мальчишку.
— Неужели у меня такая высокая цена? Я думал, они ваш гарант безопасности от Вонголы. А если вы их отпустите, то тем самым развяжите им руки, — Хаято улыбнулся.
— Зато новым гарантом станешь ты. Уж если мы получим тебя, то воевать против этих заносчивых слабаков станет гораздо веселее.
— Предлагаешь мне предать товарищей? – Гокудера поправил сползающие на кончик носа очки.
— Ты уже их предал. И? Вы уже враги. И терять тебе нечего. Ни друзей, ни клана. Спаси хоть сестру.
— Ладно, я берусь. И какова моя новая должность? Секретарша, поломойка, странствующий киллер – одиночка?
— Твоя должность ничем не отличается от старой. Босс предлагает тебе стать его Правой рукой.

— Опаздываешь, — холодно сказал Хибари.
— Идиот, думаешь так легко незаметно покидать хорошо охраняемый дом? Да я задолбался лезть к тебе через забор! Как девственник на свидания, ей – богу! – Гокудера был в самом наилучшем расположении духа. Он уже неделю сидит на этой чертовой базе и изрядно соскучился по друзьям. И даже кислая физиономия Кеи стоила таких усилий.
— Что нарыл?
— Ну, ты и зануда! – рассмеялся Хаято, — Ты разве совсем не рад меня видеть?
— Забью до смерти, — тонфы угрожающе сверкнули в темноте.
— Да пошел ты! Выучи другую фразу уже, что ли. Типа, I’ll be beg. А то пять лет одно и то же.
— Ты сейчас надо мной издеваешься? – Не понял Хибари.
— А то! Ладно, к делу. С Бьянки и Фуутой виделся. Их выпускают через три дня. Фууту заберете сразу. Бьянки останется со мной на базе.
— А почему только мальчика?
— Он, таким образом, решил держать меня. Я еще не в курсе всех дел, но по базе ходят слухи, что готовиться нападение на поместье. Точную информацию скажу при следующей встрече.
— Значит, нападение.
— Все, я побежал, а то еще хватятся, — Хаято развернулся и побежал к забору базы.
— Травоядное, Тсуна просил передать тебе, что сожалеет, — крикнул ему вслед Облако.
— Передай Десятому, что ему не за что извиняться. И пусть никому не отдает мое кольцо, а то взорву всех к черту, — на бегу ответил подрывник.

— Хм, уничтожить изнутри. — Гокудера закусил губу.
— Да, — подтвердил Хибари, — Это план Реборна. Сначала он хотел, чтоб я внедрился, но у тебя больше причин так поступить.
— Сестра, — догадался подрывник. — Но, зачем мне устраивать весь это спектакль? Почему не рассказать всем?
— Как сказал малыш, если обманешь друзей, то враги точно поверят в твою ложь, — ответил Кея.
— Логично, — согласился Гокудера. — А что Десятый?
— Сидит и плачет. Настоящий трус. Говорит, что переживает за тебя.
— Десятый, — губы Правой руки вытянулись в умильной улыбке.
— Не делай так, а то противно, — перебил мечтания товарища Облако. — Так что, согласен?
— А у меня есть выход? Это приказ, а приказы босса выполняются.
— Тсуна также просил сказать, что это просто просьба. Но я вижу, что для тебя никакой разницы, — Хибари внимательно изучал блаженное лицо Урагана, — я буду тебе помогать. Открыто соваться в это не стану, но информацию передавать будешь через меня. И если надо будет подраться с кем – то из Вонголы для доказывания преданности, то это буду я. Не бойся, с таким хлюпиком я буду биться в четверть силы. Хотя, — оценивающий взгляд, — лучше в пол.
— Тогда затягивать не станем. Собрание Хранителей устроим завтра.

часть 2
Бьянки ненавидела брата. Он предал Вонголу, предал собственную честь и гордость. Таких, как он, в Италии принято убивать. А еще лучше душить предательство в зародыше.
Бьянки ненавидела себя. За то, что так легко попалась. За то, что не смогла спастись и защитить Фууту. За то, что ее брат жертвует своей мечтой ради нее.
Бьянки ненавидела Тсуну и Реборна. Они не остановили Гокудеру, не взяли его за грудки и не потрясли хорошенько, чтоб вся дурь вылетела из горячей головы. И до сих пор ничего не сделали, чтоб всех вытянуть из этой ямы.
Бьянки ненавидела и винила всех. И не понимала, почему никакого наказания не было. Почему Тсуна отпустил своего друга? Почему Хаято пошел на все это? И почему сейчас он сидит рядом с ней и разговаривает с таким спокойным лицом?
— Хаято, ты вообще ничего не чувствуешь? – Наконец, озвучила свои истинные мысли сестра. Тот лишь удивленно повел бровью, видимо, требуя объяснений. — Ты предал Саваду — своего босса, и совершенно не раскаиваешься?
— Я спас тебя, — ответил ей брат, — остальное меня не волнует.
— Но почему?! – Чайные чашки полетели со стола на пол, заливая скатерть темно-коричневой жидкостью. — Ты ведь меня никогда не любил! Мы с отцом для тебя всегда были пустым местом! Вонгола – единственный человек, с которым ты улыбался! Ради него ты через такое прошел, что и вспоминать страшно!
— И? – Безразличность на этом лице пугала.
— Что с тобой? Скажи, что с тобой?! – Бьянки схватила его за плечи и принялась его трясти. — Где мой брат? Где та сволочь, которая вечно орет, раздражается и взрывает все подряд? Тот, кто не мог смотреть на меня, не скорчившись от боли? Тот, кто больше всех на свете любит Вонголу?!
Гокудера лишь безразлично смотрел в сторону. Бьянки отпустила его и отошла в сторону.
— Уходи, — прошептала она. — Ты не мой Хаято. Просто, уходи.
Хаято встал со стула и направился к выходу. У самой двери он остановился, и, не поворачиваясь, сказал:
— Я выбрал свою настоящую семью. С Вонголой я не смог защитить тебя, поэтому покинул ее. Теперь это – моя новая работа. Смирись с этим фактом и не задавай мне глупых вопросов. Пока я им нужен, ты жива. И это для меня главнее каких–то детских клятв, сказанных сгоряча.
Дверь в камеру, где сидела Бьянки, со скрипом закрылась.

Тсуна бешено бегал кругами по комнате. Прошло семь дней. Целых семь дней, как Хаято ушел. И сегодня вечером должны были передать Фууту. Но Бьянки остается там. И это плохо. Реборн хоть и предвидел такой расклад, но в дальнейшем плане это не было учтено.
Теперь действия Хранителя были скованны наличием сестры. Все – таки, они ему не доверяют. Страхуются. И что им делать теперь? Вроде как особого плана не было. Главное было — внедриться. Остальное Реборн оставил на Хибари и Гокудеру. А те решили просто импровизировать.
И вообще, почему они даже не поставили его в известность, как собираются исполнять задуманное?! Тсуна до смерти перепугался, когда услышал те слова подрывника и увидел искаженные ненавистью глаза. И ощущение предательства, когда ему в лицо швырнули кольцо. И полная пустота внутри, когда видел удаляющуюся спину. Спину того, кому доверял собственную жизнь.
И как же это больно!
И пусть это всего лишь очередная коварная игра, просчитанная Реборном, но привкус своей ничтожности, безграничная грусть и желание убиться об стену от безысходности никуда не ушли. Тсуна в ту секунду отчетливо понимал, что если б это предательство стало правдой, он бы кинулся за Хаято и умолял, стоя на коленях со слезами на лице, просил, клялся, божился, да делал все что угодно, лишь бы услышать проклятое «Десятый» и почувствовать его руку на свой макушке.
И знать, что он будет рядом всегда. Только с ним. Только его Правая рука. Только его Хранитель.
— Задолбал носиться, травоядное, — холодно прервал его поток мыслей Хибари. — Я устал, а ты тут носишься и плачешь, как девка.
— Я не плачу! – Вскрикнул Десятый.— Это просто насморк!
— Сделаю вид, что верю, — Хибари лежал на кожаном диване в кабинете начальства. — Ураган расстроиться, если узнает, что его драгоценный пупс чихнул.
Савада залился краской. Он очень любил, когда подрывник за ним ухаживал во время болезней.
— Как он там?
— Как в раю, — Хибари усмехнулся.
— Это как? – Не понял босс.
— Вид у него бледный, словно покойник, — дикий смех Хибари разнесся по всему поместью.
А Тсуна про себя решил, что обязательно после всего этого ужаса отправит Гокудеру в отпуск. С собой в придачу, конечно.

Гокудера стоял в кабинете своего нового босса. Комната сильно отличалась от той, где он привык проводить больше всего времени в поместье Вонголы. Здесь все говорило о доминировании и высокомерии. Хоть кабинет и был огромен, но большую часть него занимал стол необъятных размеров. Стулья, приготовленные для других членов семьи, были такими неудобными, что сидение было сравни йоги. А сам же начальник восседал в кресле, которому мог позавидовать сам Занзас. Остальная обстановка – шкафы и картины, говорили своим содержанием о садистских наклонностях своего обладателя.
Все это разительно отличалось от кабинета Тсуны, больше похожего на уютную домашнюю гостиную. Мягкие диваны, низкие кофейные столики, разбросанные Ламбой игрушки, и стол, заваленный отчетами и кучей оберток от конфет. Десятый такой сластена!
— Гокудера, у меня для тебя подарок, — босс вальяжно развалился в кресле, — открой ту коробочку.
В коробке с семейным гербом на крышке был пистолет.
— Я решил, что теперь тебе динамит ни к чему. Пистолет – оружие настоящего мужчины, — босс довольно улыбался, наблюдая за обескураженной реакцией помощника. — На нем герб семьи, теперь он твой символ. Как ваши долбаные кольца! – страшный злобный смех.
Гокудера повертел оружие в руках. Тяжелый. И очень не удобный. Нет, стрелять, конечно, он умел. Но пистолет! Это же совсем не эстетично! Просто пули, попадающие в цель. Никаких суператак, никаких обманок для врага. Примитив.
— Ну, тебе нравиться? – Босс слишком близко подошел, заглянул в глаза.
— Шикарно, — врать и улыбаться правда весело.
— Я рад, — босс ухмыльнулся и своей рукой поправил прядь выбившихся волос подрывника. — Сегодня у нас шоу. Я хочу, чтоб ты сопровождал меня, Ха-я-то, — нарочно растягивая последнее слова, прошептал на ухо Гокудере босс.

Глаза Ямамото изумленно расширились. Рот судорожно глотал воздух, мозг капитулировал. Понять, что вообще происходит, было выше его сил.
Хаято Гокудера, по правую сторону от их врага. Такой спокойный, такой высокомерный. Боги, вы хоть предупреждайте?!
Вражеский босс довольно улыбался, наблюдая за офигевшей реакцией Вонголы. Еще бы! Ведь о том, куда ушел Ураган никто не знал (разумеется, кроме тех, кто всю эту кашу заварил). И сейчас, их друг, ну или человек, которого они считали другом, стоит и так нагло улыбается, держа Фууту за руку.
— Это, вроде, ваш малец? – Спросил босс Тсуну. — Ну-с, я с преспокойной душой отдаю его вам. Будь уверен, Савада, ты его неплохо воспитал. Пока мы его пытали, он даже слова не сказал.
Руки мечника непроизвольно сжались в кулаки. Пытать ребенка! У них вообще, есть сердце? Бросить презренный взгляд в сторону этого выродка, и заметить, как смотрит на него бывший Ураган. Такеши был готов увидеть там все, но только не это. Раздражение. Так ему самому не по вкусу такие вещи?
— Ты, мразь, я тебя экстремально по стенке размажу за Фууту! – Не выдержал Рехей, — и чхать мне на запреты!
— Ум, как смело, — облизнув губы, ответил на выпад враг, — но я бы не советовал лезть на рожон. Ведь ты самый слабый, Сасагава, не забывай об этом.
— Что? – Рехей в бешенстве рванул вперед, но чья-то темная тень была быстрее.
Хибари замахнулся тонфой. Казалось, всего доля секунды, и череп обидчика будет проломлен, но Гокудера преградил ему путь. Тонфа скрестилась с пистолетом. На секунду оба замерли. Первым отступил Хибари.
— Защищаешь своего господина, песик? – Усмехнулся Хибари.
— Защищаешь честь своей прекрасной дамы, принц — извращенец? – Голова Хаято немного наклонилась.
Хибари прикусил губу и кинулся в новую атаку, изнывая от желания убить выскочку. Пистолет отбил еще один удар, но вот закрыться от удара ногой в живот не получилось. Хаято отшвырнуло и припечатало в стену.
— Походу, ты все-таки слабак, — удовлетворено произнес Хибари, занося руку для завершающего удара. Пуля, выпущенная из пистолета, оцарапала щеку Облака. Дуло в упор смотрело на Хранителя. Кровь яркой струйкой потекла вниз. Хибари слизнул ее языком.
— Ты за это заплатишь, предатель!
— Хибари-сан, стой! – Что есть мочи заорал Савада. — Прошу, не надо, Хибари-сан!
Но противники угрожающе смотрели друг на друга.
— Прекращай уже, Ха-я-то, — на распев приказал босс.
Ямамото передернуло, так мерзко это прозвучало. Произносить имя его товарища с такой интонацией. Интересно, почему Гокудера его еще не взорвал? Почему терпит это унижение? Или это уже не тот подрывник, которого он знал?
Хаято опустил пистолет и откинул голову назад.
— Ты сдаешься? – Кея еще раз слизнул кровь
— Нам приказали, придется подчиниться. Ты хочешь огорчить Саваду?
Ямамото видел, как сжался при упоминании своей фамилии Тсуна. Он прижимал к себе успевшего перебежать к нему в суматохе Фууту и шептал: «Десятый, прошу, скажи Десятый».
— Ну вот и славненько! У вас мальчик, у нас Гокудера! – Враг захлопал в ладоши. — Плюс, посмотрели интересный бой. Ведь тебе понравилось, а, Тсунаеши Савада?
Тсуна лишь поежился под этим взглядом. Хибари, наконец, опустил оружие, Хаято все еще сидел у его ног и изучающее смотрел на него. Кея протянул ему руку и помог встать.

Ямамото мог поклясться, что слышал, как Хибари спросил у Гокудеры как он. Тот лишь весело подмигнул и, не смотря на старых друзей, проследовал за новым боссом. Почему такой человек, как Хибари, поинтересовался состоянием своего противника? Да Хибари даже Тсуну не спрашивал о его здоровье, когда почти до смерти избивал его на тренировках. А тут у человека, которого он должен рьяно ненавидеть. К чему такая перемена? Ведь не достойным же противником он его посчитал?
Нет, здесь дело было не чисто. И надо было разобраться. И виной этому были даже не эти слова. Просто в душу мечника вкралось сомнение. Ведь эти глаза, глаза его друга, напарника, хоть и были с виду холодны, но в них чувствовалось что-то прежнее. Когда этот урод оскорблял Тсуну, уголки губ подрывника дергались. И Ямамото всем нутром чуял, что это была не улыбка.
Спросить о происходящем он решил у Реборна. Ведь малыш по любому в курсе. Просто Такеши не мог себе представить, что мафиози может чего-то не знать.
Репетитор равнодушно пил кофе. Казалось, что он вообще не слушает догадки мечника.
— Ну? – В конце своего повествования спросил мечник.
— Что ну? – Сделав вид, что не понял, переспросил репетитор.
— Почему Хаято там?
— Спроси у него сам, — Реборн поставил допитую чашку на стол, показывая, что разговор окончен.
Такеши удивился, Реборн не хочет с ним разговаривать? Почему? Значит, он что-то знает. И это, скорее всего, очень важная информация. Ямамото встал с кресла и двинулся к выходу.
— Что-то Хибари в последнее время взял в привычку гулять по ночам, — в никуда сказал Реборн.
Ямамото лишь радостно улыбнулся.

Главное было бесшумно проследить за Хибари. Если его заметят, то отметелят по первое число. Характер Облака был совсем не покладистый.
По темным улицам, перебегая от дерева к дереву, сжимая в руке катану на всякий случай, он строил догадки, куда идет в столь поздний час товарищ. В голову лезли самые разнообразные предположения, начиная от тайных заданий до походов в кондитерскую.
И каково же было его удивление, когда он понял, что маршрут Кеи заканчивался всего в нескольких кварталах от резиденции их главного врага. Маленький темный парк с фонтанчиком, который Хибари выбрал местом своей остановки, освещался совсем уж тусклыми фонарями. Идеальное место для встреч, о которых никто не должен знать. В голове у мечника мелькнула одна совсем безумная идея.
— Ты рано, — до боли знакомый голос с неосвещенной стороны сообщил о прибытие очень важного гостя. Хаято вышел на освещенную площадку у фонтана. Хибари встал ему на встречу. Гокудера протянул ему руку, но вместо этого его заключили в крепкие объятия.
— Сума сошел? – Поинтересовался подрывник.
— Видимо, да, — Хибари отпустил его. — С тобой точно все в порядке? А то я хоть и старался бить в полсилы, но ты вообще не защищался, идиот!
— Тише, не кричи, — Хаято приложил палец к губам, — и вообще, если б ты вовремя не вмешался, драться мне пришлось бы с Рехем. Или с Такеши. А я этого не хочу.
Хибари лишь понимающе кивал.
— Ладно, мне пора. Вот папка, здесь то, что может вам помочь в борьбе с этой сукой, — он сунул в руки Кеи сверток. — Передай привет Десятому. Скажи, что еще чуть–чуть. Я все сделаю и вернусь. Пригляди за ними за меня, особенно за Ямамото. А то этот бейсбольный дебил может натворить дел.
Хаято рассмеялся и пошел обратно к базе. Хибари вздохнул и повернулся к дереву, за которым стоял мечник.
— Проговоришься, я тебя забью до смерти, травоядное.

часть 3
— Как прошла встреча, Хибари-сан? – Реборн, разливая по чашкам восхитительный кофе, жестом пригласил Облако сесть за столик.
— Вот новые сведенья, — Хибари принял приглашение. На стол рядом с подносом легла увесистая папка.
— Гокудера-кун столько для нас делает, — малыш улыбнулся. — Признаться, я не был уверен вначале, что план сработает. Ведь характер Правой руки Вонголы всегда такой вспыльчивый, но он, как гляжу, неплохо справляется.
— Гокудера не такой уж и кретин, чтоб понапрасну жертвовать своей жизнью. Он до глупости предан Саваде, но именно эта глупость так умело руководит его поступками, — заметил Хибари, отпивая кофе.
— Твоя правда, — Реборн вскрыл конверт и принялся изучать содержимое. — Неплохо, неплохо. Наш крот прислал нам план их базы. С замечаниями по охране. Замечательно, Гокудера – кун!
Реборн был доволен, как объевшийся сливок кот. Теперь в его голове рождалось куча идей, которые просто требовали воплощения в жизнь. Теперь можно было вытащить так мешающую там Бьянки. Теперь можно было задуматься об атаке. Теперь о многом стоило задуматься.
— Реборн-сан, зачем вы рассказали обо всем Ямамото? – Невзначай спросил Хибари.
— Я ничего не рассказывал. А что-то произошло? – Брови малыша удивленно поползли вверх.
— Он выследил меня и видел встречу.
— И ты позволил ему идти за собой? – Реборн усмехнулся.
— Если он вообще решил идти за мной, то значит, вы ему разрешили. Я так посчитал, — Хибари допил кофе одним глотком. — Но я не думаю, что этому травоядному стоило доверять. Он может помешать.
— Ямамото стал о многом догадываться. Через какое-то время он все равно бы понял, что происходит. А так хоть не станет путаться под ногами. И если что, поможет тебе.
— Пф.
— Ладно, иди. Я пока почитаю и подумаю, как вытащить Бьянки, — Реборн уселся поудобней и с энтузиазмом принялся за грамотно составленный отчет Гокудеры. Хибари поклонился и собирался уходить, как аркобалено жестом его остановил.
— Когда у тебя следующая встреча с Гокудерой?
— Послезавтра.
— Отправь на нее Ямамото. Ты же поедешь завтра к их отцу с одним предложением. Не думаю, что ты успеешь вернуться вовремя. Что – то не так? – Спросил Реборн, с ужасом наблюдая за изменившимся лицом Хибари. — Только не говори, что ревнуешь! Я-то считал, что ты уже охладел к нему.
— Ни чего я не охладел, — холодно ответил Хибари. — Я сделаю так, чтоб он обязательно стал моим.

Сегодня был дождь. Такой сильный, что складывалось ощущение, что ты стоишь под громадным открытым краном. Даже охрана базы не выходила патрулировать территорию. Сегодня был дождь, и это было на руку. Покидать базу незамеченным становилось все труднее. Ведь новый помощник босса почему-то резко всем стал нужен.
Зонт был непозволительной роскошью, поэтому прикрываться пришлось курткой. Вода хлестала по лицу и очень хотелось все послать и вернуться в тепло, но это долбанное чувство долга заставляло двигаться дальше.
Фонари в маленьком парке не горели, поэтому разобрать, есть там кто было невозможно.
— Хибари! – Стараясь перекричать шум дождя, позвал Гокудера. — Хибари, ты тут?
Вместо ответа кто-то раскрыл над ним зонт.
— Ты простынешь, если будешь ходить без зонта, ха-ха! – Знакомый смех раздался над самым ухом. Гокудера резко развернулся, но, не рассчитав, поскользнулся и рухнул на вовремя протянутые к нему руки. Улыбающийся Ямамото крепко прижал его к себе. Он был такой теплый, что после проливного ледяного потока его тепло обжигало даже через одежду.
— Бейсбольный придурок! — Изумленно воскликнул подрывник. — Что ты тут…
— Жду тебя, — перебил его мечник, — Хибари -сан уехал на задание, но встречу с тобой нельзя было отменять. Поэтому прислали меня.
— Но откуда ты знаешь? Кто тебе рассказал? – Удивлению подрывника не было границ.
— Я проследил за Хибари-саном на прошлой неделе и все узнал. И был так счастлив, что оказался прав. Ты никого не предавал! Ты всего лишь на задании! – Ямамото еще сильнее прижал к себе друга и уткнулся носом в его мокрые волосы.
— Отпусти меня уже, идиот, — Хаято покраснел, — дышать трудно.
— Не-а, не хочу, — эта идиотская улыбка неплохо играла на нервах подрывника. — Тем более холодно, согрейся хоть чуть – чуть.
И, правда, Хаято уже почти согрелся. Да и запах мечника был таким приятным, таким знакомым. Будто это был не только его запах. Это был запах Вонголы. Семьи, по которой он так соскучился. И сейчас в этих объятиях, он чувствовал себя словно дома.
— Реборн просил тебе передать это, — Ямамото, к огромному сожалению Хаято, отпустил напарника и принялся рыться в карманах. Из недр куртки появился небольшой конверт, — он решил вытащить Бьянки. Здесь полный план, прочтешь на базе. Вкратце — наша задача состоит в том, чтоб они сами решили ее выпустить. Твоего отца тоже попросили в этом участвовать.
— Он согласился? — Спросил Гокудера.
— Еще не знаю.
Хаято задумался. Бьянки действительно мешала. Она престала с ним разговаривать. Даже не подпускала его к себе. Последний раз, когда он ее навестил, ему на голову обрушилась ваза. Было чертовски больно, кровь долго не останавливалась, но она даже не взглянула на него. Хотя нет, взглянула, но этот взгляд Гокудера мечтал забыть. Она смотрела на него, как на червя.
Ох, сестренка, как же хотелось тебе рассказать правду! Чтоб ты, наконец-то, успокоилась.
— Не волнуйся, мы ее защитим, ха-ха, — Ямамото показал большой палец.
— Ладно, я побежал, я и так слишком долго провозился с тобой, бейсбол – голова,— Хаято вышел из – под зонта.
— Подожди. — Ямамото обнял его со спины и чмокнул в макушку, вызвав у подрывника приступ ярости.

Машина медленно поднималась на холм. Босс вальяжно раскинулся на заднем сидении и пристально изучал, как быстро скачут по клавиатуре ноутбука изящные пальцы подрывника. Это было удивительное зрелище. И отчего-то, возбуждающее.
Волосы небрежно падали на лицо, скрывая от мира эти прекрасные зеленые глаза. Гокудера лишь изредка поправлял их вместе со сползающими на кончик носа очками. Эта была во истину прекрасная картина.
За весь путь Хаято с ним словом не обмолвился. Только периодически спрашивал водителя, сколько еще осталось ехать. Водитель улыбался и заверял, что быть им в пути еще долго, поэтому новый помощник босса успеет доделать отчет.
Когда сегодня утром босс ворвался в его комнату и громогласно заявил еще толком не проснувшемуся Гокудере, что им срочно необходимо ехать в какое-то захудалое поместье, подрывник задался одним вопросом – почему именно с ним. Помощников начальству было не занимать, делали они практически тоже самое, что и Ураган, так что особого смысла в этой поездке он для себя не увидел.
А начальник уже разливался соловьем, описывая, какие они красивые места сегодня посетят. И как важно подрывнику их увидеть. И что это довольно опасная миссия, раз босс едет сам. И еще куча полного бреда, пропущенная Гокудерой мимо ушей. Боже, как же он соскучился по Десятому!
— Может, отвлечешься хоть ненадолго, Ха-я-то, — не выдержал тишины босс. — Давай о чем-нибудь поговорим. А то я тебя вытащил в такую даль, а ты все работаешь, как последний японский трудоголик. Ну, пожалуйста, Ха-я-то, — босс наклонился к уху подчиненного и несильно его прикусил. Глаз подрывника незаметно задергался. Эта дебильная манера растягивать его имя, эти постоянные домогательства уже порядком бесили. Но развернуться и дать в морду означало проиграть в их небольшой игре – проверке преданности.
— О чем вы хотите поговорить, босс? – Главное, сдержанность и хладнокровие, или просто мозг вырубить?
— Тебе какие нравятся цветы? – Босс приобнял его и прижался лицом к щеке.
— Розы. Красные или черные розы. Лучше всего на могиле врага, — и к чему вся эта романтическая чушь?
— А я люблю лилии. Они такие нежные и женственные. Прямо как ты, Хаято, — босс прикоснулся губами к шее. Хаято умоляющим взглядом посмотрел на шофера.
— Босс, мы почти приехали, — отвлек начальство немного офигевший водитель. Босс шикнул и откинулся назад. Ничего не различающим взглядом он уставился в окно на стоящие вдоль дороги сельские домики.
Гокудера облегченно вздохнул. Теперь можно было не бояться за свою девичью честь и продолжить работать дальше, мечтая поскорее вернуться в родное поместье.

— До меня дошли слухи, что какая-то группировка нападет на нашего врага. Сегодня он собрался ехать с проверкой по семейным винным заводам, это в двадцати километрах от города, там сплошные пастбища и лес — идеальное место для засады. Плюс, он не берет с собой толком никакой охраны, — сообщил Хибари.
— И что? Это же довольно радостное заявление, — удивился Ямамото, — Если его грохнут, то нам же лучше. К чему такое похоронное выражение лица?
— А к тому, травоядное, что час назад мне прислал сообщение Гокудера и отменил сегодняшнюю встречу, сообщив, что отправляется загород с этим ублюдком.
— Но это значит, что Гокудера-кун в опасности! — Ахнул Тсуна. — Его надо предупредить! Срочно!
— Пытался, но он не доступен, — ответил Хибари.
— И что делать? – Спросил Ямамото.
— Ну, можно его спасти, — Тсуна почесал подбородок. — Так, совершенно случайно.
— А вы что думаете, Реборн-сан? — Спросил Кея аркобалено.
— Не будем в это ввязываться. Гокудера-кун довольно силен, он сам способен справиться. Нас больше должно заботить, как вытащить Бьянки. На данный момент ее держат только для того, чтоб контролировать Гокудеру. Нападение нам только на руку. Если он защитит босса, то тот полностью увериться в его преданности. Надо сделать им такое предложение, от которого они не откажутся.
— Значит, мы не станем спасать Гокудеру? – Переспросил мечник.
— Сам справиться. В отличие от тебя, травоядное, он прирожденный хищник, — усмехнулся Облако. — Отец Гокудеры согласился нам помочь. Он сам свяжется с похитителями и предложит за дочь неплохую сделку. Если их это не убедит, я выйду на сцену. Думаю, если их немного припугнуть, то они с радостью от нее отделаются.
— Хорошо, оставляю это на тебя, Хибари, — улыбнулся Тсуна. — Надеюсь, у нас все выйдет. Если что, пусть скажет, что не станет нас больше поддерживать. Их семья довольно влиятельна на побережье, так что если мы лишимся этой территории, это серьезно ударит по нам. Думаю, ради этого они и похитили сестру Хаято. Может даже заявить об этом на совете мафии. Так мы полностью подтвердим, что их семья больше к нам не относиться.
— Умное решение, Тсуна. Ты походу все-таки растешь, — Реборн был доволен своим учеником. — Собрание объявляю оконченным. Всем за работу.
Хибари и Тсуна вышли первыми. Ямамото решил немного задержаться.
— Чего тебе, Такеши-кун? – Спросил Реборн.
— Может, я все же прокачусь туда. Ну, туда, где будет нападение. Просто посмотрю и не стану вмешиваться.
— Переживаешь?
— Да, — смущаясь, признался мечник. — На сердце немного не спокойно.
— Ладно, но сделай так, чтоб тебя никто не видел. Включая самого Хаято, — репетитор махнул рукой.

— Ну как тебе вино, Ха-я-то? – Босс изучающе смотрел на помощника. — Правда, оно великолепно? Такой изысканный вкус, немого терпкий, и это сказочное послевкусие! Прямо как твои губы, Ха-я-то.
Гокудера быстро увернулся от очередной попытки босса себя обнять. Его уже не на шутку бесили эти домогательства, но делать было нечего. Либо терпи, либо позорно сдавайся.
Вино и в правду было восхитительным. Перекатывая напиток по бокалу, наблюдая, как отблески солнца играют на поверхности, Хаято очень захотел распить одну такую бутылочку с Хранителями. За победу.
— Это древний секрет нашей семьи, — продолжил рассказ босс. — В основе лежат пропорции используемых сортов винограда. Надо взять одну бутылку домой, разопьем за ужином. Да, Хаято?
Подрывник утвердительно кивнул, особо не прислушиваясь к словам начальства. Что-то в этой поездке его настораживало. Может то, что была только одна машина сопровождения? Или то, что босс взял с собой пистолет? Черт, Гокудера печенкой чувствовал опасность!
— Босс, можно один вопрос? – Гокудера поставил бокал на стол и подошел к окну, осматривая двор на наличие неприятелей. — Мы же не просто так приехали в такую даль? Нет, вино хорошо, но зачем ради него тащиться за сорок километров?
— Ты умничка, Ха-тян, — от нового прозвища Хаято передернуло. — Потому что здесь проще всего меня убить. Посмотри внимательней.
Подрывник повернул голову в сторону ухмыляющегося начальника. Тот только развел руками, показывая, что больше ничего не скажет. Гокудера еще раз окинул взглядом улицу.
Так и есть. На дереве снайпер, за зданием хранилища прячутся еще двое. Еще несколько почти незаметно пытаются пробраться к главному зданию, где они отдыхают, по крышам.
Подрывник тяжело вздохнул. С одной стороны это была знакомая ему группировка, с которой были проблемы у многих мафиозных кланов, в том числе и у Вонголы. Так что их истребление ничем не Гокудере грозило. Еще и спасибо скажут. Но с другой стороны, с собой практически не было оружия. С одним пистолетом много не повоюешь. Все осталось в машине.
— Босс, оставайтесь здесь, никуда не выходите без особой нужды, — Гокудера закрыл ставни. — Я пойду, кое-что улажу.
Босс только довольно улыбнулся.
— Главное, не долго, Хя-тян. Я тебе еще хотел дать попробовать коньяк пятнадцатилетней выдержки.
В голове Гокудеры промелькнула мысль, что он сопьется с этой работой.

Ямамото успел. Они еще не начали атаку. Только готовились. Пока он искал удобное место для наблюдения, он насчитал человек тридцать, не меньше. Да, Хаято будет тяжеловато. Может, все же стоит помочь?
Гокудеру нигде не было видно. Значит, еще не заметил засаду. Или только делает вид. Это же непредсказуемый Ураган (так хотелось здесь смайлик поставить).
Охрана босса была слишком беспечна, не заметить, как их окружают. В Вонголе за такое бы уже серьезно наказали. А в Варии – убили.
Что послужило сигналом к началу действий, Ямамото так и не понял. Или это был взрыв одного из автомобилей, припаркованного возле главного дома, устроенный нападающими. Или то, как Гокудера пинком выбил входную дверь и в суматохе снял снайпера с дерева одним выстрелом.

Блин, эти уроды взорвали нужную ему машину! И чем прикажешь с ними сражаться? Вот бы хоть немного шашек динамита! Тогда можно было бы устроить небольшой фейерверк. Но чего нет, того нет. Придется импровизировать, как всегда.
Эффектное появление сыграло Гокудере на руку. Никто не ожидал такой яростной контратаки, поэтому даже спрятаться толком не успели. Ураган безумным потоком воздуха рвался в бой с офигевшим врагом. Стрелять по такой быстрой мишени их точно не учили. Перебегать и палить одновременно, как в американских вестернах, Хаято даже нравилось.
Самым лучшим полем боя Гокудера для себя избрал крыши зданий. Тем более что там расположилось большинство нападавших. Быстрыми перебежками по двору, избегая пуль противника, подрывник добрался до лестницы на крышу. Теперь необходимо было взобраться, чтоб его они не успели его снять. Пара киллеров, почуяв возможность, кинулась к лестнице из соседнего сарая, где пряталась от Гокудеры, в надежде быстро убить его. Но не тут – то было! Хаято умудрялся отстреливаться и заменять обойму, не отрываясь от основного действия.
На крыше его ждала толпа обезумевших от страха идиотов. Автоматной очередью они не столько пытались его ранить, сколько отогнать от себя. Хаято упал на шифер, чтоб не попасть под пули. Хотя из такого положения вести огонь было даже удобней. Стрелять лежа – это теперь будет его новой фишкой.
Краем глаза Правая рука видел, что охрана босса тоже зря время не теряет. Да и сам начальник умело снимает нападающих с винтовки, сидя на подоконнике окна. А улицу он не вышел, как и попросил его Гокудера.
Теперь необходимо доказать этим зарвавшимся выскочкам что с Гокудерой Хаято шутки плохи. Резко вскочив и уворачиваясь от пуль, подрывник рванул на неприятеля. Десять человек в ужасе принялись бежать от этих горящих яростью зеленых демонических глаз. Рукопашный бой – конек Хранителей. Выбить оружие из рук врага одним ударом ноги, правой рукой точный удар в солнечное сплетение, и завершающий в нос или челюсть.
Ямамото с восторгом наблюдал за своим напарником. Озаренный летним солнцем, среди окровавленных врагов, сам весь перемазанный в грязи и крови, он победоносно улыбался тем, кто смотрел на него снизу.
— Ты и в правду, как хищник, — улыбнулся мечник.

@темы: Экшн, Вонгола, Фанфикш, Занзас/Скуалло, Мои творения, KHR, Аниме, Любовь, Слэш

---

Когда можешь потерять кого-то важного

Автор: Natsume, то есть я
Бета: ^Aume-chan^
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Ямамото/Гокудера, Тсуна, Рехей, Хибари, Джи, Скуалло и доктора
Рейтинг: R
Жанры: Экшн (action), Ангст, Юмор, Мистика, Романтика, Повседневность, Слэш (яой)
Предупреждения: Нецензурная лексика, Насилие
Размер: Мини, 19 страниц
Кол-во частей: 7

Описание:
"Дверь в приемный покой резко распахивается. Двое обеспокоенных парней в деловых костюмах, перемазанные кровью и грязью, тащат на себе третьего – блондина, почти потерявшего сознание."
Вообще-то, я еще кучу всего напридумывала, но как это в паре слов описать -не знаю. Только открою махонький секрет. Пока вся Вонгола будет носиться вокруг безчувственного тела Ха-тяна, он встретится со своим кумиром)))
Посвящение:
Тому, кто подкинул мне идейку запихнуть подрывника в больницу)))
Публикация на других ресурсах:
Надо, берите. Мне ссылку, меня указать)

Глава 1. Не недооценивай своих врагов, Хаято Гокудера
Дверь в приемный покой резко распахивается. Двое обеспокоенных парней в деловых костюмах, перемазанные кровью и грязью, тащат на себе третьего – блондина, почти потерявшего сознание.
-Доктора! Срочно! — кричит один из них, придерживая товарища. Тот же обессилено поднимает на него глаза и пытается что-то сказать. Кровь брызжет из его рта, попадает на лицо друга. Глаза медленно закрываются.
— Твою мать, не смей сейчас закрывать глаза, мы на месте! Ты обещал, что продержишься!
— Врача сюда, или я экстремально разнесу эту больницу к чертям! – кричит второй, окидывая обескураженных медсестер разъяренным взглядом.
— Что у вас? – спрашивает подошедший к ним, наконец, доктор. — Сколько он уже так?
— Огнестрел, — отвечает первый. — В него попали пять или шесть раз.
— Ясно, — доктор принимается осматривать блондина. — Каталку, и готовьте реанимацию. Срочно позвать кардиолога, у него пулевое ранение в область сердца.
Еще секунда, и блондина забирают на каталке в хирургическое отделение. Парни бросаются следом за товарищем, но их останавливают и просят подождать в приемном покое. Сколько бы они не упрашивали, доктор остался непоколебим.
— Я не собираюсь еще и вас двоих откачивать, если что,— отвечает он, — лучше перевяжите свои раны. У вас кровь.
— Это его, — тихо отвечают они. — Мы целы.
— Ясно, — говорит врач. — Сходите к стойке регистрации и оформите документы на друга. Как его имя?
— Гокудера. Гокудера Хаято.

За несколько дней до этого.

— Десятый, я считаю, что не стоит так опрометчиво доверять словам врага, — Гокудера стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на Саваду. Тот, в свою очередь, нервно постукивает пальцами по крышке стола и что-то судорожно соображает.
— Эй, травоядное, — не выдерживает затишья Хибари, — ты уж определись, что ли. Я не собираюсь еще несколько часов наблюдать за твоей нерешительностью. Все, я пошел.
— Подожди, Хибари – сан, — просит Ямамото. — Тсуна обязательно сейчас что-нибудь придумает, А-ха-ха.
— Да, Кея, — смеется Сасагава. — Сейчас решим, что будем делать, а потом мы с тобой экстремально отпразднуем мою недавнюю победу на соревнованиях!
— Пьянь, я не собираюсь с тобой ничего отмечать, — Облако презрительно смотрит на своего одноклассника, но садиться на свое место.
Собрание Хранителей уже длилось пару часов, и ни к чему путному они так и не пришли. Письмо, полученное ими сегодня утром от одной сицилийской семьи, гласило, что они хотят заключить перемирие.
Тсуна знал, что война между их кланами длиться очень давно, еще со времен Третьего Вонголы, но никто из сторон не собирался идти на уступки, чтоб наконец помириться. А все дело заключалось в том, что они не могли поделить влияние в одном округе, где находились морской порт и склады. Довольно заманчивый кусочек. И обе семьи хотели его полностью себе.
И сейчас совсем неожиданно приходит предложение мира. Буквально через несколько дней после их очередной стычки, в которой погибло очень много людей с обеих сторон.
С какой-то стороны Тсуна был рад перемирию. Да и условия, предлагаемые в письме, были вполне сносными. Но с другой стороны его интуиция подсказывала, что дело нечисто. Сейчас как назло из поместья уехали Девятый с Реборном, оставив все на парня. И теперь ему предстояло принять судьбоносное решение – ехать на встречу с врагами или нет.
— Я поеду, — тихо говорит Савада. — Даже если это и западня, я хочу что б между нашими семьями воцарился мир.
— Нет, босс. Если это ловушка, то вы можете пострадать, на встречу поеду я, — Хаято громко выдыхает, — Ямамото, Сасагава, вы со мной. Больше не понадобиться, мы не воевать едем, — добавил он, замечая поднятую бровь Хибари.

Это оказалась ловушка. Жалкая, мерзкая ловушка. Но эта ловушка сработала.
Пусть Гокудера трижды продумывал каждую мелочь, брал в расчет все, вплоть до направления ветра, но кое-что укрылось от его внимательных глаз. Место нападения. Хаято даже предположить не мог, что эти падлы устроят засаду посреди одной из главных улиц города.
Машина неприятеля на полной скорости врезалась в них, отшвыривая к обочине. Спасибо подушкам и ремням – смягчили удар. Быстро выбраться из машины не вышло. Парней окружили и открыли по ним огонь. Тут уж им помогло то, что на немецком заводе выпускают замечательные бронированные тачки.
Первым в бой вступил Ураган. Через разбитое окно он, не глядя, но довольно удачно швырнул пару шашек. Взрыв получился не сильным, но противник был оглушен. Ловко рассекая воздух, на врагов ринулись мечник и боксер. С тыла их прикрывал своими бомбами подрывник.
Вроде они отразили нападение. Вроде уже принялись контратаковать. Но только опять кое-что не было учтено.
Ямамото, довольный, стоял над поверженным врагом и о чем-то весело кричал Сасагаве. Рехей во имя экстрима добивал не успевших далеко отбежать своим Максимум Канан. А Гокудера откинулся на покореженную тачку и, достав сигарету, закурил. Теперь необходимо было позвонить боссу и сообщить, что переговоры сорвались. Даже сомнений не было, что это были сицилийцы. Вон тот, что кровавым куском мяса валяется на асфальте, был сыном их босса.
Хаято окинул взглядом улицу. Вот ведь суки! Втянули в разборки мирных жителей. Ох, и влетит же ему от миролюбивого Савады.
— Эй, Бейсбольный придурок, — позвал подрывник, — вы уже со всеми справились?
Мечник повернулся на голос и показал большой палец. Его взгляд случайно задержался на окне соседнего дома. Что-то темное мелькнуло на крыше.
— Хаято, снайпер! – кричит мечник, осознание приходит слишком поздно, чтоб предотвратить выстрел. Ураган резко дергается несколько раз. Острая боль пронзает его тело. Сил остается только, чтоб повернуться. Еще одна пуля входит куда-то под плечо. Это невозможно больно.
— Ах ты, сука! – ревет Рехей, схватив автомат одного из нападавших, открывает огонь по снайперу. Тот мешком падает на землю.
Такеши подхватывает обмякшее тело напарника и прижимает к себе.
— Больно…— шепчет Ураган. Ему так тяжело говорить, дышать, смотреть на мечника.
— Потерпи, — просит Такеши. — Хаято, потерпи до больницы. Продержись, пожалуйста, не смей закрывать глаза. Обещай мне. Рехей, твою мать, в машину его, срочно! Помоги же мне!
— Я обещаю… — выдыхает Гокудера, чувствуя, как его подхватывает еще одна пара рук.

Глава 2. Это все моя вина.
— Скальпель, — голос дрожит. Но лучше уж пусть голос, чем руки. Хирург принимает инструмент от молоденькой медсестры, которая не в состоянии даже смотреть на оперируемого. В освещенной холодным светом комнате на столе лежит совсем еще молодой парень. Сколько ему? Двадцать? А на теле живого места нет! – Зажим.
— Да что такое?! – возмущается кардиолог. — Пуля как назло засела возле сердца!
— Вытащить можно? – спрашивает хирург.
— Фиг знает, — отвечает кардиолог. — Она слишком близко. Если не там резану, то могу промахнуться и вскрыть правое предсердие. Дура, ты, куда тампоном полезла?!
Медсестричка ойкнула и убрала салфетку от сердца.
— Но кровила же! – оправдывается она.
— Я просил? Да тут двинешь что-то неудачно, и пуля в сердце войдет! – хирург обозлено посмотрел на девочку. — Парень и так одной ногой в могиле! Ты его добить решила?
— Хорош пререкаться, — обрывает его кардиолог. — У него давление падает. Адреналин, три кубика!
— Все-таки сдвинула, — обессилено говорит хирург. — Реанимационный набор, срочно! А ты уже вытащи ее, наконец! С пулей в сердце его реанимировать нельзя!
— Давление упало на половину, пульс не стабильный! – кричит один из ассистентов, — Сердце остановилось!
— Электроды, срочно. У нас три минуты, чтоб вытащить его, — хирург принимает электроды и прижимает их к сердцу парня. — Разряд.
Безжизненное тело подпрыгнуло на столе.
— Пульса нет!
— Еще разряд, — киловатты энергии прошли через пациента. — Живи, паренек. Ты обещал им, что выживешь. Разряд!

Сасагава кругами ходил по приемному покою. Его просто распирало беспокойство, страх и желание отомстить. Если не всему миру, то сицилийцам точно. Руки сами сжимались в кулаки, и очень хотелось проломить либо ту стену с плакатом, на котором улыбалась какая-то типа довольная клиникой модель, либо череп охраннику, преградившему путь в хирургию.
Ямамото же тихо сидел на стуле, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Губы шептали почти неслышное «не уберег». Глаза, широко распахнутые, ничего не видели, уставились на незамысловатый узор напольной плитки. Не уберег. Род кривиться в безумной гримасе. Не уберег! Лучше бы там подстрелили его, а не Гокудеру. Лучше бы это его препарировали на кафельном столе. Лучше бы это его кровь тянулась из цента города до больницы тонкой дорожкой. Лучше он, чем подрывник!
— Такеши! Старший брат! – голос Тсуны возвращает к реальности. Ямамото поднимает голову и встречается с этими испуганными красными глазами. В лице не кровинки. Волосы торчат еще сильнее. И губы искусаны с кровь. Ясно, Десятый плакал. — Как он?
— Не знаем, — отвечает боксер. — Операция еще не закончилась. Черт, как же это погано, понимать, что ничего не можешь сделать!
— Это моя вина, — Тсуна медленно оседает на пол. — Моя! Почему я не послушал Гокудеру? Почему не проигнорировал письмо? Это все из-за меня!
— Тсуна! – Рехей кидается к плачущему навзрыд боссу и начинает трясти. — Ты ни в чем не виноват! Успокойся, все будет хорошо! Слышишь! Это же Осьминожка! Да он экстремально выживет! И еще нам с тобой за то, что беспокоились, такой разнос устроит! Ведь так, Такеши?
Боксер повернулся к молчавшему напарнику и испугался. На лице мечника была совсем безумная улыбка.
— Ты прав, Семпай, — тихо говорит Ямамото. — Это же подрывник. Он не может умереть. Просто не может. Он обещал мне, а Правая рука Десятого всегда выполняет обещанное. Не плачь, Тсуна. Он выживет только для того, чтоб разнести этих парней к чертям. Наш Ураган выживет.
Ямамото снова руками спрятал лицо. Он очень не хотел показывать то, что плачет. Сасагава поднимает босса и усаживает на кресло, рядом с мечником. Сам же он в очередной раз идет к стойке с медсестрой, чтоб узнать хоть что-то новое об операции.
Тсуна смотрит на парней и молчит. Он совсем не знает, что сказать. Да, ему плохо. Но этим двоим не лучше. Может, еще хуже. Он винит себя, винит, что не поверил интуиции и отпустил Хранителей. А они? Они винят себя за то, что не защитили. За то, что слабы.
— Вы друзья мистера Гокудеры? – к ним подошел невысокий мужчина в белом халате. — Я хирург, который его оперировал.
Парни резко подскочили, окружив доктора, наперебой принялись расспрашивать о состоянии подрывника.
— Погодите вы, — замахал руками врач, призывая к спокойствию. — Давайте по порядку. Пули мы извлекли. Но были проблемы. Одна попала почти в сердце, когда ее извлекали, произошла остановка сердца. Ваш друг пережил клиническую смерть около семи минут. Еле вытащили.
— Но сейчас он в порядке? – дрожащим голосом спросил Тсуна.
— Не уверен. Сердце сейчас работает очень нестабильно, — ответил доктор. — Показания ниже нормы, но говорить что-то слишком рано. Мозг перенес кислородное голодание, могут быть необратимые изменения. Мы боимся, что он может так и не прийти в сознание.
— Что? – глаза ребят в ужасе округлились.
— Я уверен, все обойдется, — начал успокаивать их доктор. — Все в порядке.
— Что значит «обойдется»? – взревел Сасагава, сгребая доктора в охапку. — Ты мне заявляешь, что мой друг может не очнуться, и говоришь, что все в порядке! Ты врач или кто?! Вылечи Хаято, понял! Иначе я тебя сам так вылечу, что ты костей не соберешь! Вылечи его, я даже готов отдать ему свое сердце!
— Старший брат! – вопит Тсуна, — Пожалуйста, отпусти его! Он просто старается нас успокоить! Пусти его!
— Пусти его, Семпай, — тихо говорит Такеши, вырывая врача из крепкой хватки. — Он здесь не причем. Доктор, прошу, простите его. Мы очень переживаем.
— Да, я понимаю, — врач поправил халат.
— К нему можно? – робко спрашивает босс.
— Нет, сейчас он в реанимации под наблюдением. Лучше завтра. Да, приходите завтра.

Темно. Ничего не вижу. Где я? Руки… Попытался ими пошевелить, не выходит. Не чувствую их, вообще ничего не чувствую. Что со мной?
Ничего не помню. Помню боль где–то в груди. Помню кричащего Бейсбольного придурка и размахивающего зачем-то автоматом боксера. Помню, как они меня куда-то притащили, потом долго с кем-то ругались. Ямамото что-то ему говорил, но что? Не помню. Ничего не помню.
Черт, почему я не могу пошевелиться?
— Привет, Гокудера Хаято, — голос, я его уже где-то слышал. — Очнулся?
— Ты кто? И где? – пытаюсь понять, откуда идет голос.
— Я прямо перед тобой, — голос звучит над самым ухом.
— Не смешно, придурок, — злюсь я. — Я ничего не вижу, тут темно!
Резко запахло бензином, и раздались странные щелчки. Звук как от зажигалки. Яркий огонек вспыхивает совсем рядом и освещает лицо моего собеседника.
— Какого черта? – удивляюсь я. — Джи?!
— Именно, — отвечает мужчина и подкуривает сигарету, огонек гаснет. Воздух наполняется ароматом дорогого табака. Мужчина еще раз затягивается.
— Что происходит? – ошалело спрашиваю я.
— Ты умер, точнее, умираешь, — красная точка в темноте начинает приближаться ко мне, и я чувствую на губах бумагу фильтра, затягиваюсь. — Они вытащили тебя, когда у тебя остановилось сердце, но теперь ты в коме.
— И что ты тут делаешь?
— По идее, пришел забрать тебя, — отвечает Джи, подкуривая еще одну сигарету. — Но на самом деле хочу с тобой поговорить.

Глава 3. Ты сам должен понять, почему ты здесь.
В комнате было темно. Окна зашторены, сквозь щели пробиваются неутомимые лучики солнца и скользят по лицу спящего. Невозможная тишина нарушается только попискиванием приборов, следящих за состоянием пациента. Они всегда на стороже, их задача оповестить, если что-то пойдет не так. Воздух в комнате неподвижен, словно боится, что даже легкий ветерок способен нарушить его драгоценный покой.
Он один. Безмолвный, неподвижный, печальный. Словно прекрасный принц среди белоснежных равнин – простыней, заснувший беспробудным волшебным сном. И ждущий, когда его расколдуют.
Волосы серебром рассыпаны по подушке. Всегда горящие адским зеленым огнем глаза закрыты. Лицо скрывает прозрачная маска, руки и грудь в бинтах. Гокудера Хаято, Хранитель Урагана Вонголы, переживший сложнейшую операцию на сердце, окутанный кучей проводов и датчиков, не подавал никаких признаков жизни.
В коридоре послышались шаги и чьи-то возмущенные крики. Кто-то с боем прорывался в палату, но их отказывались пропускать.
— Я экстремально навещу Осьминожку! Тсуна, за мной!– боксер с ноги вышиб дверь, вваливаясь в комнату. За ним следом появились взлохмаченный Савада и виновато улыбающийся Ямамото.
— К нему нельзя! – вопит молодая медсестра, пытаясь удержать хрупкими ручками толпу обезумевших парней.
Юноши резко замирают на пороге, и медсестра налетает на них. Их взгляды обращены к лежащему другу.
— Гокудера, — шепчет Тсуна и первым подходит к кровати. — Гокудера… ты…
И не сдерживается. Слезы потоком начинают бежать по лицу, голос дрожит, Савада со стоном сползает на пол. Как это трудно! Понимать, что он не откроет глаза, не посмотрит на него своими зелеными преданными глазами, не скажет такое необходимое сейчас «Десятый, Вы чего?», вообще ничего не сделает! И как же это больно! Понимать, что ты ничего не сделал, чтоб защитить его. Его, самого близкого, самого родного, того, кто верен ему, того, кому он мог доверять.
— Тсуна, — Ямамото подходит и сжимает плечи босса. — Прекращай. Он сейчас бы на тебя обиделся. Ты забыл, что он тебе всегда говорил? Ты сильный. Ты стоишь во главе самой сильной семьи на свете. А когда ты ослабнешь, это приведет к тому, что ослабнет Вонгола. А он этого не хочет. Да, Ураган?
Сасагава ставит стулья возле кровати, чтоб было удобней, чтоб остаться подольше.
— Как дела, Осьминожка? – спрашивает он, садясь рядом и облокачиваясь на спинку. — Мы тут немного подпортили жизнь этим придуркам – сицилийцам. Да, Такеши?
— Да, ты бы видел, каким факелом пылало их основное поместье, — улыбается мечник. — Наш босс такое пламя высвободил! Капец! Такого Х-банера мы никогда не видели! Тебе бы понравилось.
Губы Ямамото едва заметно дрогнули. Это было тяжело. Говорить с молчавшей версией его друга, вечно орущего, вечно раздраженного.
— Да, Гокудера, — принял эстафету босс. — Даже Хибари – сан присоединился. Его новая техника пугающая. Он просто калечил этих людей, едва к ним прикасаясь. Боюсь его, честно!
Все дружно засмеялись.
— А еще мы ждем тебя, — тихо сказал Тсуна. — Ждем, когда ты вернешься к нам.

— И что все это значит? – Гокудера стоит рядом с Джи у окна и смотрит, как его друзья разговаривают с его телом. Это вполне могло свести сума.
— Просто ты должен это видеть, — спокойно ответил мафиози. — То, как они переживают о тебе.
— Решил поиграть в Рождественского духа? – ухмыляется подрывник. — Типа, «покажу тебе твое прошлое, настоящее и будущее»?
— Нет, — улыбается Джи. — Это не в моей компетенции.
— Так ответишь мне, зачем я нахожусь с тобой здесь, когда мог бы уже прийти в себя и спокойно наорать на Бейсбольного придурка за его внешний вид?
— Ты еще ничего не понял, — спокойно отвечает мужчина.
— Блин, я тебя совсем не понимаю! Ты мне говоришь что-то понять, но, что, не говоришь!
— Скажи, Хаято, — Джи вытащил пачку и достал сигарету. — Почему ты здесь?
— В меня стреляли, и я практически умер, — ответил подрывник.
— Нет, — прервал его Джи. — Ты кое-что скрываешь, ведь так?
— Не твое дело! – отвечает Хаято и отворачивается от собеседника. Взгляд падает на товарищей. Боже, как это бесит. Тсуна, толком не умеющий сдерживать слезы, Такеши натянуто улыбающийся, Рехей размахивающий руками, но не так энергично как всегда.
— Боже, вы идиоты, — не выдерживает он. — Если вы не можете, то не надо притворяться!
— Они делают это ради тебя, — Джи затягивается.
— Я знаю, — подрывник опускает голову. — Говорят, что даже будучи в коме, человек способен чувствовать и слышать. Они верят, что я смогу услышать их. Они верят, что я вижу их, что я волнуюсь.
— А ты не волнуешься?
— Ты смеешься? – гневно кричит Гокудера. — Да я с ума схожу от беспокойства! Десятый сейчас без защиты. Эти идиоты уже натворили столько безумного, что теперь по – любому будут неприятности! Я должен вернуться и защитить их!
— Нет, — резко говорит первый Ураган. — Все, что ты должен, это понять, почему ты здесь. Хаято, что ты им не рассказал? Что ты такого сделал, что привело ко всему этому?
— Не твое дело! – кричит подрывник. — Я все делал правильно!

За несколько дней до этого.
Гокудера откинулся в своем кресле. Боже, как он устал! Плечи ноют, голова болит! Еще несколько таких бессонных ночей, и он свалиться от перенапряжения. Но ничего нельзя откладывать. Совсем–совсем ничего.
Так, надо закончить с этим всем, пока еще есть хоть какая-то возможность здраво мыслить. Отчет, отчет, еще один отчет. Глаза уже болят. Беспрерывно смотреть в монитор ноутбука. И почему они не могут их составлять нормально? Слишком много лишней информации. А нужного – пшик! Сейчас его главная задача — защитить Вонголу. И не важно, чего это ему будет стоить.
— Ты решил уморить себя работой? – голос мечника над ухом звучит слишком неожиданно.
— Бейсбольный придурок! – резко закрыть крышку, чтоб мечник не дай бог не узнал о том, над чем он работает, — Ты чего не спишь?
— Да так, просто не спалось, — засмеялся парень. — Решил сходить на кухню, чтоб чего-нибудь перехватить. Гляжу, а у тебя в кабинете свет горит. Решил заскочить.
— Будешь есть на ночь – растолстеешь, — заметил подрывник. — Ладно, иди, мне еще надо поработать.
— Не смей перетруждаться, — смеется мечник.— Если заболеешь, то вся Вонгола погрузиться в хаос.
— Не каркай, идиот! – злиться подрывник.
— Ну, как хочешь! – смеется Такеши и выходит из кабинета.

Глава 4. Я жду тебя.
Дверь в палату открылась, впуская в себя тонкую тень. Тсуна осторожно проскользнул, тихо прикрывая её за собой. Было слишком поздно, посетителей уже не было в больнице, поэтому если его поймают, то сразу выставят на улицу.
— Гокудера, прости меня, что я поздно, — тихо заговорил Тсуна, садясь рядом с кроватью. — Но мне очень надо было тебя увидеть.
В ответ слышался ровный писк приборов. Сам подрывник сохранял прежнее хладнокровное спокойствие.
— Я очень боюсь, — начал Савада, — боюсь, что больше не услышу твоих шумных наставляющих на праведный путь Ямамото и старшего брата речей и взрывов твоего динамита. Не увижу, как ты улыбаешься мне, говоря «Десятый» и не почувствую твою руку на своем плече. Я боюсь, что ты больше не вернешься ко мне, Хаято.
Савада громко всхлипнул и принялся вытирать накатившие слезы рукавом.
— Мне страшно, — сквозь слезы говорил паренек. — Мне очень без тебя страшно! Вернись к нам, вернись ко мне, Хаято.
Тсуна упал на кровать и принялся рыдать в голос. Его маленькое дрожащее тельце в свете луны было еще более жалким, чем обычно. Босс уткнулся носом в ледяную руку своего помощника, стараясь хоть как-то почувствовать его присутствие.
— Прошу, вернись ко мне, — шептал он. — Ты же обещал, что не предашь и не бросишь меня.
Ветер распахнул окно, и листья влетели в комнату, закручиваясь в вихре потока. В эту секунду босс мог поклясться, что отчетливо слышал над своим ухом:
— Я вернусь, Десятый. Я не предам тебя, никогда.

Хаято сидел на подоконнике и думал, смотря на звезды. В Японии они совсем не такие, как в Италии. Совершенно. Не такие яркие, что ли? И не понять: это из-за того, что их затмевают неоновые огни города, или просто в этом крае земли другие созвездия, не такие манящие, как их собратья. Не понять, ведь небо же одно!
Небо… Тсуна… Хоть Гокудера и пытался все сделать правильно, но он просчитался. Серьезно и глупо. Ведь он же просто хотел уберечь его, а в итоге? Оставил, бросил, предал.
— Знаешь, мне бы стоило сказать, что ты не виноват, — словно прочитав его мысли, подал голос Джи.— Но это же будет не правдой.
— Хм, — тихо ответил подрывник.
Джи подошел к телу Гокудеры и поправил сбившиеся волосы.
— У нас даже прически похожи, — усмехнулся мужчина. — Знаешь, в свое время я сильно опекал Примо. Прямо как ты. Даже самостоятельно не давал ему и шага ступить. Он злился, орал на меня, старался высказать свое мнение и вырываться из под моей опеки. В какой-то момент все изменилось, и я понял, что Примо вырос. Мог жить без моего вмешательства. Тсуна тоже когда-нибудь станет таким, как его предок.
— Идиот, — возразил Хаято. — Этого не будет никогда! Десятый, он никогда не перестанет…
— Нуждаться в тебе? – спросил Джи. — Сам-то в это веришь? Вокруг него уже десятки верных людей, да и он сам способен постоять и за себя, и за вас. А ты своей глупой слепой заботой только связываешь его.
— Нет, я… я защищаю его,— Хаято обхватил голову руками и прижал к коленям. — Если я не буду этого делать, он пострадает. Он еще…
— Слаб, да? И долго ты будешь думать так о своем боссе? Ведь ты пошел за этим пареньком именно из-за его силы. Силы, способной изменить все, включая тебя. Я прав? – Джи подошел к парню и схватил его за плечи, заставляя посмотреть на себя. — Нет, посмотри на меня и признай, что именно поэтому стараешься уберечь его! Потому что считаешь слишком слабым, чтобы выжить в мире мафии!
— Да что ты говоришь? — заорал Хаято, вырываясь из крепких рук и спрыгивая на пол. — Тсуна – мой босс! Я не могу сомневаться в нем! Никогда!
— Так почему же ты сомневаешься? – заорал в ответ Первый Ураган. Хаято отвернулся и подошел к своему телу, — Посмотри на себя, посмотри хорошенько! Что ты видишь?
— Я вижу слабака, не сумевшего защитить Десятого.
— Нет, ты видишь результат своих сомнений, закутанный в провода и бинты, изрезанный врачами вдоль и поперек результат. И поверь, то, что ты видишь, совсем не подарок для твоего драгоценного Дечимо. Ты сам видел, как мальчишка заливался горючими слезами, полными бессилия что-то изменить. Ему не такая Правая рука нужна!
— Да что ты знаешь! – не вытерпел Хаято. — Что ты знаешь?!
— Я знаю, — выдохнул Джи. — Поверь, я знаю.

Сегодня посещения начались раньше, чем обычно. И даже не дело в том, что это было как-то запланировано или врачи решили дать близким возможность побыть с больными подольше. Просто никто в больнице не смог удержать в приемном покое толпу разбушевавшихся молодых людей. В итоге, поняв, что проще пропустить, нежели сопротивляться, доктора разрешили им навестить товарища.
Но в ответ их ожидала только тишина. Гокудера так и не очнулся. Уже три дня он провел в бессознательном состоянии, радуя врачей только тем, что хуже ему не становиться.
Через каких-то полчаса их все-таки выгнали, заявив, что делать им больше в палате нечего. Хотя ребятам и так стало ясно, что подрывнику они своим бесцельным сидением не помогут. Просто рассказывать ему, что у них случилось и не ощущать его ответной реакции, очень выматывало. Да и чувство вины, повисшее в воздухе, еще больше угнетало.
Когда ребята покинули комнату, окно открылось. На подоконнике появилась фигура, одетая в форменный черный пиджак. Маленькая желтая птичка влетела в палату, сделала круг и села на спинку кровати.
— Тц, травоядные, — Хибари поудобнее сел на окне и посмотрел на товарища. — Я думал, они никогда не уйдут. И почему вокруг тебя всегда так шумно? Хотя, ты и сам слишком шумный, да, Ураган?
Хибари достал пачку любимых сигарет подрывника и положил рядом с собой.
— Ты без них извелся, наверно, – усмехнулся Облако. — Эти жалкие идиоты не догадались захватить хоть пачку. Знаешь, они так сильно пытаются сделать вид, что с тобой все в порядке. Смешные травоядные. Но по ночам я четко слышу их стоны и плач. Все поместье пропахло ими. Они плачут, слышишь? Так что у тебя нет выхода. Тебе придется вернуться. Иначе я закусаю тебя до смерти, Ураган.
На секунду Кёе показалось, что кто-то рядом засмеялся.
— Запомни, что я сказал, подрывник, — усмехнулся Хибари. — Все ждут тебя. Все… Я тоже жду…
Хиберд запищал и взлетел со спинки. На окне одиноко красовалась измятая пачка сигарет.

Глава 5. Мне на него плевать.
Его появление в больнице было полной неожиданностью. Быстрыми, практически звериными шагами-прыжками он преодолевает расстояние между приемным покоем и нужной ему палатой. Черная кожаная форма подчеркивает каждый изгиб изящного натренированного тела. Копна серебряных волос снежным вихрем продолжает каждое движение мужчины. Букет из белых лилий в руках смотрится также восхитительно, как и меч.
— Врааай! Привет, мусор! – дверь впечатывается в стену. Посетитель совершенно не признает такого понятия, как «постучать». — Этот мелкий сообщил, что ты в коме!
В ответ лишь гнетущая тишина. Гокудера неподвижной куклой лежит на кровати с закрытыми глазами. Мечник подходит к столику с вазами и долго ищет пустую. Но, видимо, искать подходящую тару ему надоело, поэтому один из старых букетов полетел в мусорное ведро, предоставляя место для более свежего собрата. Полюбовавшись на результат, Скуало сел в кресло, нагло закинув ноги на кровать Хаято.
— Хэ, это выглядит по-идиотски – навещать и разговаривать с тем, кто находиться в коме, — усмехается вариец. — Но ничего не поделать. Видимо, я идиот. Но я все равно скажу. Пусть ты даже не можешь мне ответить, да и слышишь вряд ли. Врай, ты дурак! Нет, дурак еще мягко сказано. Ты кретин! Как ты посмел так подставиться? Ты же его Правая рука! Человек, который должен всегда быть рядом с боссом. Твоя наиглавнейшая обязанность – защищать своего мелкого придурка, а то он коньки отбросит! Не ты ли мне с пеной у рта доказывал, что никто кроме тебя не сможет быть его Правой рукой? А что в итоге? Чуть не подох! Врай, если очнешься, я тебя сам на куски порежу. Думаешь, я не знаю, что ты творил все это время? Думаешь, я не знаю, кто на самом деле виноват во всем произошедшем?
Скуало несильно пнул парня каблуком.
— Врааай! Ты хоть понимаешь, что пора взрослеть, а? Перестань ты уже кидаться, не думая, на всех, кто косо смотрит в сторону Савады. Твоя преданность, конечно, поражает, но только ее цена сейчас – ноль. «Семья», ты хоть понимаешь смысл этого слова? Ты постоянно твердишь, что они твоя «семья», а на самом деле? Врай, ты разочаровал меня, Гокудера Хаято.
Скуало встал и подошел к окну. На глаза ему попалась оставленная Хибари пачка.
— Сигареты, — усмехнулся он. — Они действительно тебя ждут, ждут такого идиота. Когда очнешься, извинись перед ними. Особенно перед Ямамото. Он сам не свой в последнее время, — тихий вздох. — Не смеется, заперся у тебя в кабинете, даже не приходит на тренировки. А сюда его вообще не затащишь. Приходит только со всеми, словно боится оставаться с тобой наедине.
Скуало развернулся и быстро пошел к выходу. Рука потянулась к ручке, но замерла.
— Ведь между вами что-то произошло, я прав? – спросил в никуда мечник. – Врай, зачем я спрашиваю, ты все равно не ответишь!

Джи с интересом наблюдал за монологом белобрысого. Хаято же отвернулся к стенке и старался не замечать, как чужой Дождь читает нотации его телу.
— Ведь между вами что-то произошло, я прав? Врай, зачем я спрашиваю, ты все равно не ответишь! – мечник покинул комнату.
— А ведь он прав, — замечает Джи. — Ямамото старается сюда не приходить в одиночку. И когда говорит, смотрит куда угодно, но только не на тебя.
— Ему стыдно, — отвечает Гокудера. — Просто ему стыдно. Он обещал мне, но сдержать обещание не смог.
— Что за обещание? – полюбопытствовал Джи.
— Не твое дело! – зло ответил подрывник. — Лучше уже отпусти меня. Я хочу вернуться обратно.
— Как я говорил, это не в моей власти. Я здесь только, чтоб предоставить тебе шанс вернуться. Если ты его упустишь – ты умрешь, — улыбнулся Первый Ураган. — Все, что тебе надо, это понять, почему ты здесь.
— Потому что меня подстрелили! – взревел Хаято. — Какая еще может быть причина?!
— Более философская, — отметил мужчина. — Впрочем, этот блондин тебе практически все разжевал.
— И ты туда же?! – нервы подрывника были на пределе. — Я же сказал, что делал все правильно! Поэтому слушать обвинения этих идиотов не собираюсь!
— Твое дело, — Джи достал пачку сигарет. — Тогда послушай одну интересную историю: тогда Вонгола только появилась и еще не имела такой авторитет.
— Может, ты меня избавишь от своих старческих рассказов о том, как в прошлом трава была зеленее?
— И не подумаю! – мужчина прикурил сигарету. — Будешь? Не хочешь, ну и ладно. Тогда одна семья нам вставляла палки в колеса. Ну как, семья. Если честно, просто банда отморозков без какого-то проявления рассудка. Примо не хотел с ними враждовать, просил нас не поддаваться на их провокацию. Он даже проигнорировал то, что они напали на него. Но я не послушал. Посчитал своим долгом защитить Примо. Поэтому в одиночку, не поставив его в известность, отправился к ним. Все, что я хотел, это отомстить. В итоге, меня неплохо отделали. Если бы друзья не пришли на выручку, я бы погиб там. Видишь эту татуировку на моей шее и щеке? На самом деле она скрывает очень большой шрам, — Джи потер шею.
— И к чему вся эта история?
— Да так, просто.
Хаято откинулся в кресле и посмотрел на свое тело. Безжизненное, не способное даже дышать самостоятельно. Жалкое. Оно сейчас такое жалкое. Он жалкий, слабый, ничтожный.
— Ведь ты уже все понял, да, мальчик? Просто скажи это, признайся, что ты сделал. Ведь они ждут. Он ждет. Ямамото ждет.
Гокудера закрыл глаза.
— Мне на него плевать.
— Уверен?
Хаято только сжал губы.

За несколько дней до нападения.
Гокудера откинулся на спинку кресла и потер уставшие глаза.
— Если ты и дальше собираешься так себя убивать, я насильно запру тебя в комнате, где есть только одна кровать, чтоб ты отдохнул, а-ха-ха, — чертов мечник снова весь день мешал ему.
— Я работаю, идиот, — ответил подрывник. — Ведь кто-то должен это делать.
— Поручи нам с семпаем, — улыбнулся Ямамото.
— Ага, чтоб потом руины разбирать, черта с два я так сделаю! – возмутился Хаято. — Вы же угробите все. Особенно экстремальный идиот. Лучше я сам.
— Но тогда ты свалишься от переутомления! А я этого не хочу.
Гокудера ничего не ответил мечнику, принялся дальше разбираться с письмами. Такеши еще постоял рядом, но поняв, что на него больше не обращают внимания, к огромной радости Хаято, вышел из комнаты. Ураган расслабленно вздохнул. Теперь, когда Дождь свалил, можно заняться кое-чем насущным.
Пару кликов мышкой, и перед глазами отчет одного из его шпионов. Так значит, им все же грозит нападение. Эти уроды сицилийцы решили напасть на Десятого, когда он поедет к ним на встречу. Значит, босса туда пускать нельзя.
— Гокудера, хочешь чаю? – лицо мечника неожиданно появляется перед глазами.
— Бейсбольный придурок! – Хаято от неожиданности падает на пол вместе со стулом. — Ай, черт! Кретин, решил меня заикой оставить? Идиот!
— Я принес тебе чай, — Ямамото притворно надул губы, делая вид, что обиделся. Даже чашки на подносе, что он держал в руках, как-то расстроено звякнули.
— Я просил? – все еще злился Ураган.
— Да ну тебя, — мечник уже обиделся по–настоящему. — Я о нем решил позаботиться, а он…
— Ладно, — выдохнул подрывник. — давай свой чай.
Ямамото все еще двигался к двери.
— Эй, ты что, не понял? — крикнул подрывник. Ямамото повернулся и с удивлением посмотрел на напарника. Хаято уже сидел на диване, убирая с чайного столика все ненужное. — Иди сюда, будем пить чай. Ты пирожные принес?
Бейсболист улыбнулся. В этом раунде победил он.
Аромат свежезаваренного чая разнесся по всему кабинету, листики жасмина под действия горячей воды раскрывались, превращаясь из невзрачных шариков и прекрасные цветы. Словно разноцветные медузы в воде, они наполняли чай собранными в себе частичками солнца и легкого ветерка. Чашка приятно согревала руку, на языке ощущалось приятное послевкусие, и затея отдохнуть, чтобы попить чаю, больше не казалась идиотской.
Мечник весело рассказывал о том, как в очередной раз Ламбо подрался с Реборном, а подрывник его слушал. Чай и приятный разговор. Оказывается, для того, чтоб расслабиться ему и не так много надо.
— Тебе все же следует отдыхать, — отпивая чай, сказал Ямамото.
— Опять за свое, — подрывник потянулся за сладостями. — Может, хоть сейчас не будем ссориться.
— Нет, ты не понял, — замахал руками мечник, а бровь Гокудеры удивленно поднялась вверх. — Просто я хочу с тобой вот так сидеть и пить чай. Говорить на темы не связанные с проблемами и просто смеяться.
— Ладно, — Хаято закрыл глаза и откинулся назад.
— Что? – не понял мечник.
— Я буду отдыхать. Мы будем сидеть и пить чай. А ты будешь глупо улыбаться и рассказывать мне какую-нибудь ерунду, — Ураган открыл глаза и обнаружил, что Ямамото пристально на него смотрит. — Что?
— У тебя крем на щеке, — рука Такеши потянулась к лицу товарища. Осторожным движением он попытался стереть сладкую массу, но еще больше размазал ее.
— А-а-а-а! Да ты неправильно это делаешь, дай салфетку, — потребовал подрывник и осекся. Что-то влажное и горячее коснулось его щеки. Подрывник с ужасом посмотрел на мечника. — Ты что сделал?
— Просто слизнул и все, — улыбнулся Такеши.
— Слизнул, да? Да я тебе сейчас такое «слизнул» устрою! – завопил Гокудера, кидаясь на друга с кулаками. Ямамото залился смехом, стараясь защититься от Хаято, пытавшегося вымазать его лицо в креме. В какую-то секунду он потерял равновесие и упал на спину, потянув за собой подрывника.
— Ах ты! – Хаято удивленно округлил глаза. Лицо парня оказалось слишком близко. Медовые смеющиеся глаза, в которых можно было утонуть, уголки губ, носы, перемазанные его усилиями кремом, и сильные руки, сжимающие его запястья. Что нашло на него, Гокудера так и не понял. Сначала он аккуратно слизнул крем с кончика носа мечника, введя его тем самым в ступор, затем прикоснулся к его губам своими.
— Хаято, — задыхаясь, прошептал Ямамото, чувствуя, как проворный язычок напарника облизывает его рот.
— Молчи, — приказывает Ураган, освобождая свои руки и зарываясь в волосы мечника. Парень подчиняется и прижимает Гокудеру к себе, углубляя поцелуй.

Глава 6. Тебе пора вырасти.
За несколько дней до нападения.
Шторы плотно задернуты, скрывая от двоих людей прекрасный закат. Лучи, сумевшие пробиться через плотную ткань, шаловливо играют на бледном лице и в волосах, запутываясь в пепельном потоке. Чужие руки гладят эти губы, изогнутые в кривой улыбке, иногда едва касаясь ровных зубов. Дыхание слегка щекочет пальцы, и маленькие электрические импульсы доносят до хозяина, какие же мягкие, какие нежные эти губы, в которые он недавно впивался поцелуями.
— Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что мы это сделали, — не отрываясь от изучения губ Гокудеры, говорит Ямамото.
— Иди к черту, — усмехается подрывник. — Хана дивану.
Ямамото смеется и тянется, чтоб поцеловать подрывника, но, не рассчитав, сваливается вместе с ним на пол. Сначала оба молчат, только смотрят друг на друга, но, видимо, это действительно еще то зрелище: перемазанные в креме, мокрые, взлохмаченные, со следами укусов и засосов. Парни заливаются безудержным смехом. Мечник утыкается в грудь подрывника, пытаясь хоть как-нибудь заглушить истерику. Ураган же напротив, не скрывает своих эмоций:
— Я больше с тобой пить чай не буду, — сквозь смех говорит Гокудера.
— Но ты же сказал, что тебе понравилось! – возмутился Такеши.
— Именно поэтому, — Ураган несильно щелкает Дождя по носу. — Чай был отвратительный, лучше сразу приступать к делу.
Парни снова засмеялись.
— У меня пальцы на ногах онемели, — отсмеявшись, говорит блондин. — И ты тому виной.
— Сейчас исправлю, — брюнет усмехается и спускается вниз, попутно целуя тело подрывника. Такеши усаживается между ног товарища, перехватывает ступню Хаято и начинает ее массировать. Гокудера стаскивает подушку с дивана и, в наглую развалившись на полу, наблюдает, как мечник разминает его пальцы. Вскоре к рукам Ямамото присоединились его губы и язык. Он легонько прикусывает, целуя от косточек к кончикам пальцев, пропускает язык между ними и наблюдает за реакцией напарника. Видит, как тот довольно жмуриться, смотрит на него глазами, полными похоти и желания:
— Знаешь, мне кажется, что меня хватит и на второй заход, — Хаято игриво закидывает ногу на плечо Такеши.
— Уверен? – парень перехватывает ее и начинает покрывать щиколотку короткими поцелуями. Гокудера лишь нахально улыбается и манит Ямамото пальцем.

— Неприятные воспоминания? – Джи стоит, согнувшись над сидящим в кресле Гокудерой и заглядывает ему в глаза. — У тебя все лицо перекосило.
— Заткнись, — рычит подрывник. — Не твое дело.
— Мне интересно, ты кроме этого словосочетания еще хоть какие-нибудь слова знаешь? — почесал подбородок Первый Ураган.
— Издеваешься? – Хаято поднял голову на предшественника.
— Просто признайся, и я отпущу тебе твои грехи, дитя мое, — рассмеялся Джи.
— Нет, ты точно издеваешься! – еще громче рычит Ураган. — Да я тебя!
— Придурок, — Джи несильно бьет его по затылку. — Мне уже надоело с тобой здесь сидеть. Думал, ты, как только увидишь их страдания над твоим хладным тельцем, сразу распустишь нюни и выложишь все как на духу. Но ты! Нагло уперся в свою стену и не двигаешься! Это полный идиотизм. Правильно тебе этот длинноволосый сказал – пора повзрослеть!
— Я и так…
— Нет, парень, — Джи перехватывает его руку и тянет к себе. — Ты еще тот ребенок! Тебе мало, тебе мало того, что они уже сошли с ума от беспокойства? Тебе мало того, что Ямамото даже не в силах глаза поднять? Что ты еще от них хочешь? Отвечай уже!
— Ничего! – кричит Гокудера. — Я ничего не хочу! Я ничего…
Парень вырывает свою руку и садиться обратно в кресло. Слезы блестящими на солнце брильянтами наворачиваются на зеленых глазах.
— Я ничего от них не хочу, — Гокудера принимается вытирать лицо руками. — Я сам хотел их защитить. Всех их. И Десятого, и Ямамото, всех. Но я настолько никчемен, что мне лучше было просто умереть.
— Гокудера, — позвал Джи. — Скажи мне, что на самом деле произошло. –
Парень снова замолчал. Арчери плюнул себе под ноги и уже хотел отвернуться, как услышал нечто страшное.
— Это все подстроил я. Все, — Гокудера безразлично уставился на свое тело. — Хе! Я всего лишь хотел покончить с этой бесполезной враждой, а в итоге разворошил осиное гнездо. Та стычка, которая произошла за неделю до нападения – это ведь я организовал. Я был там и спровоцировал сицилийцев. Я первый узнал о том, что наши враги готовят ловушку на переговорах, поэтому и не пустил босса, а поехал сам. Но пустил слух, что Десятый приедет лично. Я хотел самостоятельно покончить со всем этим, но, как видишь, не смог.
— Так значит…
— Да, если бы я не затеял новую войну, то, возможно, благодаря дипломатии Десятого мы бы все и решили, но я понадеялся на себя. Я посчитал, что могу справиться сам. А в итоге я оказался в полной… Правда, лучше бы я сразу умер.
— А друзья?
— Я их предал. Я посчитал, что их помощь мне не нужна. Поэтому я не смогу посмотреть им в глаза после всего этого. Прости, Джи, но забери меня уже с собой. Я уверен, что так будет лучше.
— Не смей так говорить! – закричал Арчери. — Ты хоть понимаешь, что ты для них значишь? Ты понимаешь, что будет с ними, если ты умрешь?
— Да, — безразлично улыбнулся подрывник. — Куча проблем решиться сама собой.
— Кретин, — звук пощечины разрушает всепоглощающую тишину. — А как же Ямамото? Ведь я вижу, как ты радуешься, когда он входит в палату. И ты готов его бросить?! Нет, сначала я думал, что ты слишком высокомерен, чтоб признать свою ошибку. Теперь я понимаю, что ты просто упиваешься своей никчемностью! Тебе нравиться строить из себя несчастного, нравиться жалеть себя, сидя в уголке, и с взрослым видом рассуждать о смерти! Но что ты понимаешь, что, черт возьми, ты понимаешь?!
— Джи… — держась за ноющую щеку, Хаято смотрел на задыхающегося от возмущения Урагана.
— Ты просто маленький мальчик! – еще громче ревет Джи. – Я, как идиот перед ним распинаюсь, в надежде, что он поймет, что каждый совершает ошибки, что у всех бывает, что все наши поступки объясняются простым желанием защитить самое важное для нас! А он? Ты хоть знаешь, как мне было тяжело смотреть в глаза Примо, когда он с радостной улыбкой вытаскивал меня на себе, когда я, в очередной раз, вооружившись идеей его спасти, лез на рожон? И каково это было извиняться перед ним и слышать в ответ, что все нормально, и он не сердиться? И сейчас ты мне всем своим видом говоришь, что даже не собираешься дать Дечимо возможность так же улыбаться, зная, что его драгоценный друг в порядке?!
— Джи, я…
— Не смей перебивать, мальчишка! Хватит строить из себя мученика! Ты просто человек, люди ошибаются! Поэтому они и люди! Да пусть ты даже и не можешь простить себе что-то, твои друзья всегда тебя простят. Ты только можешь улыбнуться им и встать с колен. И снова прикрывать их спину в новой битве! Вы – семья! Вы – Вонгола! Ты — Вонгола! Поэтому прекращай ныть, придурок, бери себя в руки и иди вперед. Ты – Правая рука Дечимо, твою мать, и никто кроме тебя не может ей быть.
Джи высокомерно посмотрел на парня. В его глазах читалось презрение, граничащее с ненавистью. Гокудера сидел с опущенной головой и молчал. Серебряная копна волос скрывала глаза.
— Я понял, — тихо сказал он. — Спасибо.
Парень встал и подошел к своему телу.
— Я хочу обратно. Верни меня, — голос Гокудеры больше не дрожал.
— Хм, — Джи подошел и заглянул в его глаза, глаза наполненные решимостью и гневом. — Надо было тебя сразу в грязь макнуть. Ишь, как воспылал! Но пробуждение будет болезненным. Ты слишком долго пробыл в этом мире, тело практически полностью отделилось от души. Присоединение тело может и не выдержать. Но ты, по крайней мере, будешь внутри, поэтому постарайся выжить. Сможешь?
— Я выживу, — Хаято сжал кулаки. — Ради них, я выживу.
Джи положил свою ладонь на грудь подрывника, чтобы отправить его обратно, но остановился:
— Скажи, а что ты все-таки чувствуешь к Ямамото? Ну, то, что ты ему не безразличен, я понял. А вот насчет твоих чувств я не уверен. Или опять не мое дело?
— Ага, — тихо засмеялся Ураган, закрывая глаза, — Я просто соскучился по его улыбке.

Когда зазвонил телефон, Ямамото выезжал на оживленный перекресток. Сначала мечник не хотел брать трубку, но даже фотография босса на дисплее показалась ему уж слишком сильно обеспокоенной. Интуиция подсказывала, что что-то не так.
— Тсуна, я слушаю, — Такеши приставил трубку к уху. — Говори быстрее, я на перекресток выезжаю.
— Та…ке…ши, — голос босса дрожал, он всхлипывал и что-то пытался сказать, но проглатывал слова.
— Да что там у вас? — спросил Ямамото, выворачивая руль. — Блин, да куда ты прешь, придурок?!
Мечник погрозил кулаком подрезавшему его BMW.
— Такеши, Гокудера… — снова попытался Савада.
— А, я буквально в паре минутах езды от больницы, так что мы успеем его навестить, — засмеялся мечник, краем глаза смотря в зеркало и на светофор, нажимая на педаль тормоза.
— Нет, у Гокудеры был новый сердечный приступ, он в реанимации, врачи сказали, что он не выживет, — это звучит как приговор. Нога соскальзывает с тормоза, перед глазами все темнеет, и даже сильный удар в бок не приводит в чувства. Что-то где-то разбивается, слышится скрежет металла, еще один сильный удар, глаза видят приближающийся белый столб. Еще удар. Голова бессильно падает на руль. Кто-то кричит, гудят машины, сирены, но мечник отчетливо слышит, как капает его кровь.
— Такеши? Такеши? – взволнованный голос босса звучит из динамика телефона, валяющегося где-то на полу.

Глава 7, последняя. У меня замечательные учителя.
Черт, это проклятый день! Проклятый! Кто-то проклял его и его семью! Или это сон, просто кошмар, ужаснейший сон в его жизни! Ведь в жизни так не бывает, что бы сразу двое твоих близких друзей были на грани между жизнью и смертью. И во всем виноват он! Только он! Ведь если бы он не позвонил Ямамото и не сказал, что подрывнику снова плохо, то аварии не было бы. И сейчас его бы не собирали по частям в операционной.
— Знаешь, Савада, — Рехей бессильно опускается на стул рядом с трясущимся от ужаса боссом. — Я больше не могу. Просто больше не могу волноваться. Я достиг своего предела, когда нам сказали, что у Осьминожки приступ. Поэтому увидев Яму, на котором живого места нет, я уже ни черта не чувствовал. Только тупое желание, что б этот день закончился. Или даже не начинался. А-а-а-а! Я экстремально истощен!
— Не кричи так, мы в больнице, травоядное, — холодный голос Хибари звучит над самым ухом боксера.
— А, Хибари, — Рехей поднимает голову и смотрит на одноклассника. — Ты тоже устал волноваться?
— Что за чушь?! – сверкая глазами, ответил Хибари, присаживаясь рядом. — Да я ни за что… Да.
— ОООО! Наше Облако показало, что у него есть человеческая душа, — засмеялся боксер и похлопал друга по плечу, за что получил тонфой под ребро.
Тсуна смотрел на них затуманенным взглядом. Почему они могут сейчас смеяться? Почему еще не впали в такое же уныние, что и он? Понятно Хибари, будь его воля, он бы сам всех лично как котят в прорубе топил. Но старший брат?
— Это называется надежда, травоядное, — словно прочитав его мысли, ответил Кея. — Мы все еще надеемся. Надеемся, что вскоре услышим их голоса, увидим их наглые рожи.
— Ага, — соглашается с ним старший брат. — Я с нетерпением жду, когда эти двое снова будут с нами. И тогда мы устроим такую вечеринку! Яма приготовит гору суши, а Осьминожка сыграет на фортепьяно. Ламбо что-то снова разобьет, за что получит от Гокудеры, а Ямамото кинется его защищать. Из-за этого они снова подерутся, и ты примешься их разнимать и случайно получишь в драке. Потом Осьминожка будет перед тобой стоять на коленях и умолять его простить, а Яма улыбнется. Ты же начнешь размахивать руками и говорить, что все в порядке. Я же экстремально что-то заору, а Хибари с напыщенным видом будет стоять рядом и притворяться, что ему это не нравится. Все, как в старые добрые времена.
— Да, — Тсуна опускает голову и плачет. Сейчас он больше всего в жизни хочет именно этого.
— Эй, Тсуна, — Сасагава тянется к боссу, чтоб успокоить его, но его руку перехватывает Хибари и мотает головой. Рехей понимающе кивает и закидывает руки за голову.
— Вы же друзья мистера Ямамото и мистера Гокудеры? – к ним подходит медсестра. — Тогда для вас приятные новости. Обе операции прошли успешно. Мистер Ямамото уже пришел в сознание. В общем, его раны не вызывают опасений. Основной проблемой было сломанное ребро, которое грозило пробить печень, но теперь все в порядке. Он уже порывается встать.
— А Гокудера? – спросил Кея.
— Мистер Гокудера приходил в сознание еще во время операции, но ему дали наркоз, так что он спит. Возможно, что он не очнется теперь несколько дней.
— Хаято приходил в сознание? – хором спросили вонгольцы.
— Да, практически сразу после того, как запустили сердце. Хотя мне его жалко, у него сейчас вся грудь в шрамах.
— Это же экстремально классно, — засмеялся боксер, но, заметив недоумевающие взгляды, пояснил. — Шрамы украшают мужчин!

Больно…В груди очень больно. И жжет. Словно меня клеймили. Дышать трудно, тяжело. Каждый вдох как поднимать сто килограмм. Не могу открыть глаза, веки словно свинцовые. Пытаюсь что-то сказать, но вместо голоса только низкий стон. Боже, да почему так больно?!
Пытаюсь пошевелить рукой, но удается только немного приподнять пальцы, которые потом бессильно падают обратно на простыню. Еще раз пытаюсь выдать из себя хоть какое-то подобие человеческой речи. Безрезультатно.
Краем уха слышу, что что-то около меня рухнуло. Потом кто-то бежит, видимо, спотыкается, потому что я отчетливо слышу, как этот человек упал и выругался. Кто это? А, не важно. Главное, открыть глаза.
— Кто-нибудь, сюда, Гокудера приходит в себя! – это точно голос Десятого. Пытаюсь улыбнуться, но уголки губ только слабо дергаются. Значит, это он сейчас несся, снося все подряд. Блин, даже думать и анализировать больно.
— Савада! Ты чего так экстремально орешь? – о, боксер появился.
— Он очнулся! – босс рад, он смеется, плачет, задыхается, и это все одновременно. — Хаято очнулся!
— ВАААА! – да, боксер слишком громкий, теперь еще и уши заболели. — Осьминожка проснулся!!!
Слышу, как кто-то приближается ко мне и прикладывает что-то холодное к груди. Приятный холод. В том месте даже перестало болеть.
— Он пришел в себя, — голос незнаком, значит врач. — Мистер Гокудера, Вы меня слышите?
Пытаюсь что – то промычат в ответ, но выходит плохо. Вместо этого поднимаю руку, но долго удержать ее не получается, мышцы ослабли.
— УРААААА! – какое единение духа! Готов поспорить, сейчас босс и Сасагава обнимаются и прыгают. Почему прыгают? Просто я всем телом ощущаю какую-то непонятную вибрацию.
— Подождите немного, сейчас я помогу вам открыть глаза, — что-то мокрое касается моих глаз. Доктор легонько промывает мои веки каким-то пахучим раствором. — Вот, теперь попробуйте.
Никогда не думал, что открывать глаза так трудно. Сначала маленькая щелочка, через которую я ничего не мог разглядеть, кроме света. Когда же мое зрение сфокусировалось, я увидел, где нахожусь. Та же самая палата, только оборудования прибавилось. И на кресле рядом со мной валяется плед. Пачка сигарет так и лежит на подоконнике. И самое главное, мои друзья с улыбкой до ушей, с текущими слезами, стоят рядом. Рядом.
— С возвращением, — говорит доктор.
— Да, — выдавливаю я из себя, стараясь самому не заплакать.
— Хаято! – Десятый падает на колени и утыкается лицом в мою ладонь, что-то лепечет. Все что я могу, это погладить его пальцами, потому что остальное тело не двигается. Рехей хлопает доктора по плечу и орет что-то насчет праздника. Но я не вслушиваюсь. Я ищу еще одного человека, который должен быть здесь.
— Где…Яма? – спрашиваю на выдохе я и настораживаюсь. Босс перестает плакать и еще сильнее утыкается в мою руку. А у Сасагавы пропадает улыбка.
— Где…Яма? – переспрашиваю я.
— Я здесь, Хаято! – знакомый голос у самой двери. Сил едва хватает, чтобы повернуть голову. Мои глаза в ужасе начинают увеличиваться.
— Прости, я угодил в аварию! – смеется мечник, опираясь на костыль и придерживая загипсованную правую руку. Голова Такеши перемотана, а правый глаз скрыт за повязкой.
— Иди…от, — хриплю я, наблюдая, как парень ковыляет до моей постели и усаживается в кресло. — Ты… что…ххха…
— Не перенапрягайся так, — улыбается Такеши и кладет мне руку на плечо. — Я в порядке. Ты пришел в себя, для меня это главное.
— Иди…от, — облегченно вздыхаю и прикрываю глаза. Все, больше сил нет.

Вечером у Хаято поднялась температура. Врач сказал, что это нормальная реакция организма на перенесенный стресс и запретил посещения. Поэтому разочарованные вонгольцы стройным ходом вышли из больницы, которая на столь долгий срок стала их вторым домом.
Вечером Ямамото незаметно улизнул из своей палаты и прокрался к товарищу. Учитывая все его раны и принадлежности, это действительно чудо, что мечника никто не заметил. Приоткрыв дверь костылем, он заглянул в палату. Подрывник мирно спал, но, в отличие от своего многодневного пребывания в коме, сейчас он храпел, ворочался и кутался в одеяло.
Мечник не сдержался и прыснул. Каким же умильным сейчас был Хаято. Живой Хаято. Его Хаято.
— И долго ты собрался торчать в двери, бейсбольный мяч? – подрывник потянулся и посмотрел на мечника. — Заходи, давай, а то заметят.
Ямамото словно ждал этого приглашения. Он прошел в комнату и направился к креслу.
— Чего не спишь? – спросил Хаято, наблюдая, как Такеши заматывается в принесенный еще черти когда плед, чтоб не замерзнуть.
— Не могу уснуть, — улыбается мечник. — Меня одолевает одна мысль. Она застряла у меня в голове и не дает успокоиться.
— Жестоко, — сочувствует подрывник. — Тебя победила мысль.
— Не издевайся! – Ямамото наигранно обижается. — Я хочу спросить, тогда я не успел. Мы теперь же вместе?
— Ну, вроде ты сидишь в моей палате, логично предположить, что мы сейчас вместе, — усмехается Ураган. Ему доставляет удовольствие шутить над Дождем.
— Я не про это, — отвечает на шутку Такеши и тянется к губам подрывника. Хаято чуть приподнимает голову, чтоб встретить поцелуй, но болезненно шипит, располосованная грудь дает о себе знать.
— Прости, — Ямамото глупо улыбается. — Но, давай, я сам.
Он нагибается над парнем и целует его. Боже, это первый их поцелуй за столь долгое время. Как же он прекрасен, сладок, долог. Словно испепеляет тебя, сжигает все плохое внутри тебя, заставляет полностью открыться и довериться.
Языки сплетаются в замысловатом танце, зубы иногда стукаются, кровь стучит в висках. Гокудера рукой цепляется за плечо Ямамото, не желая его отпускать. Даже если дыхание кончиться, продлить это еще на секунду. Еще одну секунду, это же так мало, но и так много.
— Ты же простишь меня? – спрашивает Такеши, устроившись на коленях у Хаято, который перебирал его волосы.
— А? – не понял подрывник.
— Тогда ты сказал мне, что будешь со мной встречаться только, если миссия пройдет удачно. И я поклялся сделать все, чтоб ничего страшного не произошло. Я поклялся защитить тебя, но не сумел. Видимо, не судьба мне быть с тобой.
— Дурак, — Ураган несильно стукает Дождя по макушке кулаком. — Миссия исполнена, все живы. Так что я не вижу причин для извинений. Я и сам хотел попросить прощения. Ведь это я все заварил.
— Я знаю, Скуало рассказал, что ты пустил слух, что на встречу приедет сам Тсуна, — мечник повернул голову и посмотрел на подрывника. — Поэтому они так активизировались. Я прав?
— Смешно, но да, — усмехается подрывник, отмечая про себя потом выяснить, откуда белобрысая акула знает о его действиях. — Так что? Единственный, кто должен извиняться, это я.
— Ты ничего не должен, — Такеши целует ладонь подрывника. — Ты должен только всегда быть с нами. Быть со мной.
Ураган зарывается свободной рукой в волосы Дождя и улыбается. Почему то сейчас на души спокойно, и даже сердиться на это умильное создание не хочется.
— Завтра принеси мне маркер, я разрисую твой гипс на руке, — усмехается Хаято.

Выписку Гокудеры несколько раз откладывали из-за опасений врачей, но, в итоге, подрывнику уже самому надоело торчать в больнице, и он устроил пару истерик, после которых ничего не оставалось, только избавиться от придирчивого пациента.
Возле больницы собралась большая толпа. Все, кто когда-либо пересекались с Вонголой, пришли поприветствовать вернувшегося в стройные ряды мафии самого ужасающего и безжалостного в истории этой семьи Урагана. Друзья, родные, близкие, да и просто товарищи по оружию. С цветами, подарками, поздравлениями, наставлениями, шутками и шампанским.
Даже злостный одиночка Хибари не просто присутствовал, но еще и стоял, окруженный людьми. Только надолго его не хватило. Через полчаса он уже забился в угол и шипел на всех вокруг. Но Хаято отметил про себя его достижение. Подарок, полученный от Кеи, блок сигарет, подрывник испробовал сразу.
— Враай! Вижу, ты изменился, — Скуало одобрительно похлопал Гокудеру по плечу. — Такое ощущение, что я не зря тогда распалялся над твоим трупаком!
— Да, я вырос, — улыбается Хаято, поднимая глаза на окна своей палаты, — У меня замечательные учителя.
Блондин непонимающе смотрит на него, но потом заливается новым «Врай» и смеется.
Тсуна как всегда не смог удержать слез. Он, в принципе, много плакал. Всегда. А сейчас был самый настоящий повод. Хаято попросил у него прощения, назвал Десятым и еще говорил кучу какой-то пафосной ерунды, которую милые ушки босса пропустили мимо. Ему хватило только услышать заветное обращение, чтоб понять, что теперь можно перестать волноваться. До следующей выходки Правой руки.
И еще куча поздравлений, похлопываний по плечу и соплей. Осознание своей значимости, своей необходимости теперь действительно воспринималась по-другому.
— Домой? – тихо шепчет Такеши на ухо Гокудере.
— Ага, — отвечает он. — И у меня снова пальцы на ноге затекли. Сделаешь мне массаж?

Джи смотрит на все происходящее из окна той палаты, откуда только что сбежал подрывник. Смотрит, как этот глупый мальчишка смеется, извиняется и, наконец, взрослеет.
— Да, я вырос. У меня замечательные учителя, — ветер доносит до Джи слова подрывника. И этот благодарный взгляд, будто парень знает, что Ураган стоит и наблюдает за ним. И еле заметное кивание головой. В знак признательности.
— Он похож на тебя, что даже пугает, — тихий голос за спиной нельзя спутать ни с чьим другим.
— Асари, я был таким же идиотом?
— Ну, может чуточку безрассуднее, — улыбается Первый Дождь. — И он несомненно умнее и симпатичней.
— Я злюсь, — предупредил Ураган, поворачиваясь к товарищу.
— А в этом вы просто как две капли воды, — улыбается он и прикасается к шраму на лице Джи. — В вашем стремлении защитить, во что бы это не стало. И даже не думаете, как тяжело нам, тем, кого вы оставляете за своей спиной. Бедный этот мальчик, Такеши. Он обрекает себя на такие же муки, на какие когда-то я обрек себя.
— Глупый, именно потому, что ты был за моей спиной, я и сражался. Сражался, защищая тебя, — Джи перехватывает руку Угетсу и тянет его к себе.

@темы: Вонгола, Ямамото/Гокудера, Фанфикш, мистика, юмор, Мои творения, KHR, экшн, Любовь, Слэш

---

Сказать всегда легко. Чего стоит просто произнести фразу, не вкладывая в нее определенного действия. Сказать легко, но вот сделать сложно. Очень сложно после тысячи пафосных слов не опустить руки, а реально воплотить сказанное. Словами я создаю иллюзию, наполненную моим могуществом и властью, но когда слова пытаються ожить, то моя "сила" рушиться о барьеры этого мира.
Сказать легко. Сказать, соврать, оправдаться. Но попробуйте хоть раз вжизни сделать это. А еще лучше делать это, ничего не говоря.

@темы: Мысли, Послания

---

Когда ведешь спор с самим собой, всегда можно договориться. Но в итоге можно смело заявлять, что ты этот спор проиграл.

@темы: Мысли

---

Когда лицо заливают слезы, когда чувствуешь, что больше не можешь, становиться воистину страшно.
И уже не понять, что тебя гонит дальше - страх или желание выбраться из этого дерьма побыстрей.

@настроение: Блин.... как-то не так все.

@темы: Эмоции, Мысли, Послания

---

Высокомерие

Я понимаю, нет, я честно понимаю, почему окружающие меня ненавидят. В этом нет их вины. В моем высокомерии.
Я вижу их мелкими насекомыми у своих ног, способными только копошиться, только есть оставленные мной обьедки. И разве это плохо? Плохо, что я гляжу на них сверху, топчу ногами, ненавижу до глубины души?
Ведь для меня - они это заслужили!
Кто виноват в том, что когда-то эти самые насекомые вытирали об меня точно также грязь со своих подошв? Кто виноват в том, что меня унижали и били меня? Кто виноват в том, что маленькую девочку можно было просто уничтожить, только за то, что она не такая как они?
И кто виноват в том, что этот маленький ребенок, закусив от боли губу, заперев в своем сердце обиду, потихоньку встал на ноги и пошел. Пошел в свое светлое будующее, нахально улыбаясь.
Да, сейчас я достигла всего, о чем кто-то может только мечтать - слава, власть, статус, талант, ум, друзья и главное - независимость. Из этой черной грязи я вытащила свою гордость - гордость не такой как все.
И теперь меня обвиняют в высокомерии. В том, что я смотрю на эту гниющую падаль, почти уничтожившую меня в детстве и вижу протянутые к себе руки, ждущие когда им перепадет немного моего счастья.
Хрен вам!
Да, я понимаю, почему меня ненавидят. Но я не собираюсь снова становиться маленьким забитым существом. Мне хватило. И пусть даже получиться так, что от меня все отвернуться, мне уже не привыкать. ТОгда у меня тоже никого не было. Совсем. Но сейчас я останусь человеком с гордо поднятой головой, смотрящей вперед, а не задроткой с опущенными ничего не видящими глазами.
Я высокомерна, потому что мне это позволенно. Мной же! Ибо сейчас я хочу, нет могу, быть сильнее всех, кто меня окружает.

@темы: гордость, Эмоции, Мысли, Послания

---

Давай сыграем в простую игру?

Давай сыграем в простую игру,
Ты будешь рядом, а я -далеко,
Ты будешь помнить, я память сотру,
Тебе будет сложно, а мне хорошо.

Эта игра будет смыслом твоим,
Ты заиграешься, о жизни забудешь.
Будешь играть по задачам моим,
А под конец, меня ты разлюбишь.

Разве так плохо - с чувством играть,
Разве так сложно - забыть человека,
Долго не сможешь по мне ты страдать,
Так что сыграй со мной, Света!

@настроение: Вспомнила одного человека, которого очень долго пыталась забыть после того, как он уехал.

@темы: Мои творения, Эмоции, Любовь, Стихи